начал нервничать, когда ворота медленно отворились и к многовековому врагу вышел отряд, состоящий исключительно из имперцев. Консул не сдержал улыбки. Начищенные до блеска имперские доспехи отражали блики от факелов и символизировали величие так горячо любимой им империи. Ему даже стало немного не по себе от того, что сам он предстал перед соотечественниками в чужом облачении.

Вскоре улыбка Клетиса стала еще шире. На щитах сопровождавших командующего стеной красовался хорошо знакомый герб его старого друга. Высокая стена, под защитой которой скрывалась Башня Бури, вершина которой была охвачена вихрем молний. Когда консул смог разглядеть лица приближающихся воинов, он едва не подпрыгнул от радости.

— Поверить не могу! Это и правда ты! — Самый статный из представителей бессменно охраняющего стену легиона смотрел на гостя и не мог скрыть своего удивления.

— Твои глаза тебя не обманывают, Морус. Блудный сын империи вернулся, чтобы принести ей величайший из даров, что она когда-либо получала.

— Выглядит так, словно ты привел за собой весь рой от мала до велика. — Консул демонстративно заглянул за спину Клетиса.

— Ты как всегда проницателен. Сама царица почтила нас своим визитом. Впусти нас в свой лагерь. Поверь, нам есть, что обсудить.

— А наши хитиновые друзья будут терпеливо дожидаться здесь? — усмехнулся Морус.

— Зависит от результатов переговоров, — рассмеялся в ответ Клетис.

Ответственный за великую стену консул долго оценивал ситуацию, прежде чем дать свое согласие. Клетис обернулся и махнул рукой, давая понять, что империя готова к переговорам. Итан услышал, как рядом с ним тяжело выдохнул мистер Мерфи. В глубине душе Эйден надеялся, что имперец окажется бесполезен и тогда никто в целом мире на спасет его от справедливой мести.

Царица вышла вперед, а вслед за ней ряды роя покинул лишь верный Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Аурлийцы, отступница, первородный и Га-либ поспешили за ними. Оказавшись за воротами, Кэр впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности, и это даже несмотря на те настороженные взгляды, что сопровождали процессию на всем ее пути. Годами видевшие в рое лишь врагов легионеры редко видели особей так близко и при этом не собирались тут же их убить.

Пока делегация двигалась к поместью консула, Клетис намекнул своему собрату, что не все из того, что он намерен сказать, предназначено для лишних ушей. Однако реакция Моруса превзошла все его ожидания. Оказавшись под сводами своей небольшой, по меркам имперских властителей, резиденции, консул распустил всю стражу, оставшись выслушивать доклад в одиночестве.

— Я слушаю. Думаю, вам о многом есть, что рассказать. Мне помнится, ты любил хортское. — Морус налил в кубок вина и передал его своему соотечественнику.

Клетису нравился консул. В отличие от Севериана, тот не был глуп и уж тем более не был слепым ручным псом императора. Он был из числа подобных самому Клетису и Сатору. Вместе они разожгли пламя восстания, приведшего их на самую вершину власти. Сатор никогда не недооценивал будущего стража стены и именно поэтому назначил того на должность, предполагающую наибольшую занятость. Тем самым император надеялся оградить себя от исходящей от сильного конкурента угрозы.

Морус всегда быстро схватывал суть дела и не позволял ничему отвлекать его от поставленной им самим задачи. Не обладай он этими качествами, не смог бы так долго удерживать стену. Несмотря на то что консул не был любимчиком императора, тот, безусловно, ценил его заслуги в деле сохранения безопасности и мира в империи. А еще Морус никогда ничего не забывал, поэтому предложенное вино не оказалось для Клетиса сюрпризом. Впрочем, он не удержался и сделал жадный глоток до того, как начать свою речь.

— Прежняя царица роя мертва. Мы убили ее примерно полтора месяца назад. Свергнувшая ее королева Чаар больше не хочет войны, что столетиям уносила жизни наших народов.

— Чего же хочет царица Чаар? — проницательный взгляд Моруса перебежал от имперца к гостье.

Чаар заговорила, и Вендэль направил ее речь прямиком в голову консула, заставив того вздрогнуть. Через секунду он уже взял себя в руки и слушал ее внимательно, словно подобное происходило с ним не впервые. Сам первородный не вмешивался, предпочитая пока держать свою силу и происхождение в тайне.

Чаар вкратце пересказала консулу всю историю роя с момента бегства своей матери из земель империи. Все, что ей самой было известно, начиная от падения эльфийской царицы Сэйн и до самой ее смерти от рук собственной дочери. Все это время Чаар-Тоа-Вал-Готэ постоянно оглядывал зал в поисках опасности, которая могла угрожать его госпоже.

— Стало быть, госпожа, с которой я имею честь разговаривать, является последней представительницей эльфийского рода? Последней законной повелительницей роя? — спросил Морус, едва королева закончила свою речь.

— С той, кто способна помочь империи в самый темный для нее час, — напомнил Клетис, начиная понимать, куда клонит его старый друг.

— Скажи, почему бы мне не обезглавить рой прямо здесь и сейчас? Кто станет управлять им после его смерти? Не правильнее ли избавиться от угрозы навсегда, чем заключать с ней ненадежный мир?

— Рой не может жить без своей царицы. Лишившись единого центра управления, он сойдет с ума. Те нападения, что вы видели прежде, покажутся вам детской игрой. Они будут топить вас в собственных телах, но не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат последнего из вас. — Чаар-Тоа-Вал-Готэ уже намеревался обнажить меч, но недрогнувший голос его королевы заставил стража остановиться.

— К тому же не забывай, что теперь у всего живого общий враг, с которым по отдельности каждому из нас не справиться, — поспешил вмешаться Клетис.

— Интересная у тебя компания. Утларги, отступница, каннибал, царица роя, — моментально смягчившись, улыбнулся Морус.

Га-либ демонстративно поклонился, польщенный тем, что его узнали. Итан выжидательно изучал лицо Клетиса и не встревал в разговор.

— Отныне и у империи, и у роя есть только один враг — и имя ему хаос. Нам ли не знать, что самые крепкие союзы зарождаются именно в таком противостоянии. Они способны помочь нам сохранить нашу империю, Морус. — Глаза Клетиса загорелись огнем.

— Твои слова мечтал услышать каждый, кто хотя бы день прослужил на стене, но ты ведь понимаешь, что не в моих полномочиях позволить рою пройти за очерченной ею черту. Такое дозволение может дать только сам император.

— Ты прав, но я об этом и не прошу. Пропусти лишь небольшой отряд, чтобы я мог сопроводить его в столицу. Поверь, я смогу убедить императора или в крайнем случае вынудить его принять мою правоту.

— Аккуратнее с подобными речами, друг мой. Тебя давно не было дома, и должно быть, поддаваясь теплым воспоминаниям, ты сконцентрировался на его достоинствах, позабыв об очевидных недостатках. Здесь порой даже у стен бывают уши. Услышь они твои слова, и ты рискуешь не добраться до столицы живым.

— Ты в очередной раз прав. Я погорячился и стыжусь произнесенных слов, но сути дела это не меняет. Мне нужно добраться до Корпакса, — ответил Клетис, надеясь, что старый друг догадается о его истинных намерениях.

— Я пропущу не больше сотни воинов, но вопрос не в этом. Вопрос в том, готова ли царица отправиться в самое сердце империи врага, будучи столь беззащитна. Не зная воли императора, я не могу гарантировать ее безопасность.

— Я согласна рискнуть. Кто-то должен сделать первый шаг навстречу нашему общему будущему. Надеюсь, император примет этот жест как знак добрых намерений, — горделиво ответила Чаар, вскинув голову.

— В таком случае будьте моими гостями на эту ночь, — улыбнулся Морус.

Они еще долго просидели за столом. Клетис рассказал консулу обо всем, что произошло с ним с момента высадки в пустыне. Вернее, почти обо всем. Эйден пристально посмотрел на имперца, когда тот предпочел опустить упоминание о подробностях смерти Кары.

— Вы, должно быть, устали с дороги. Мои люди проводят вас до ваших покоев. — Стоило ему хлопнуть в ладоши, и зал наполнился имперцами.

Это и правда было так. Ожидание возвращения