злоупотреблять нашим терпением?! Как долго он еще в своём бешенстве будет издеваться над нами? До каких пределов будет кичиться своей дерзостью, не знающей узды? Парламент все видит, граждане всё понимают, но этот зверь еще жив! Да разве только жив? Нет, он предается всевозможным удовольствиям в своем дворце, пока наши сограждане горбатятся на него в шахтах и на плантациях! Он считает, что люди только и годятся для такой работы, он видит наше бездействие и смеется над нами! – Андрей говорил эмоционально, но не переходил определенную черту, депутаты, состроив хмурые мины, внимательно слушали, некоторые кивали в ответ. Александр уже сам начинал чувствовать злость на сядонского царя, столь убедительна была речь Швитского, – а мы, храбрые граждане Свободограда, воображаем, что выполняем свой долг перед государством, уклоняясь от его бешенства и увертываясь от его оружия. Нам следовало бы обратить против него самый губительный удар. Ведь уничтожили же мы в свое время армию Херафирима, который пытался подчинить себе весь свободный Тартар! А Медзу, страстно стремящегося резней весь мир превратить в пустыню, мы будем терпеть?!Сколько еще нужно вытерпеть нам? Сколько вам нужно смертей? А может вас волнует лишь выгода?! Так он уже не раз атаковал наши караваны! Его правая рука Бай Цзянь кичится своими «подвигами», рассказывая всем, как он убил, или ограбил очередного человека, нашего согражданина! Этот негодяй дошел до того, что уже открыто призывает сокрушить наш город, поработить всех людей и выжать их досуха, пока мы не умрем от тягот подневольной работы! С каждым днем растет число врагов Свободограда, а мы не просто не пытаемся этому помешать. Нет! Мы продолжаем снабжать их кровавиком, который питает их жизненной энергией. Мы сами роем себе могилу, неужели вы ослепли, граждане Свободограда? Вы говорите: «Все ради мира!» Но о каком мире идет речь? Наш враг уже забыл, что Тартар весь настроен против нас, что здесь и так небезопасно, он хочет еще больше усугубить положение тех, кто попал сюда. Вы ведь, сограждане, видите положение дела, – до какой дерзости дошел царь Сядона: он не дает вам даже выбора – хотите ли действовать, или оставаться спокойными, но угрожает и произносит, как говорят, кичливые речи. Притом он не таков, дабы, раз завладев чем-нибудь, довольствоваться этим, но, то и дело захватывает что-нибудь новое и отовсюду расставляет против нас сети. В то время как мы медлим и сидим, сложа руки! О времена! О нравы! Так, когда же, когда, наконец, граждане Сводобограда, вы будете делать то, что нужно? Чего вы дожидаетесь? «Такого времени, когда настанет какая-нибудь необходимость». Ну, а как, по-вашему, нужно рассматривать теперешние события? Я, по крайней мере, думаю, что для свободных разумных высшей необходимостью бывает стыд за случившееся. Или вы хотите, скажите, пожалуйста, прохаживаясь взад и вперед, осведомляться друг у друга: «А что, не умер ли Медзу?» Да какая же для вас разница? Ведь если даже его и постигнет что-нибудь, вы вскоре же создадите себе нового Медзу, раз будете все так же относиться к делам. Тот же Бай Цзянь еще хуже будет! Ведь и Медзу не столько силе своей обязан тем, что приобрел такое могущество, сколько нашей беспечности! Еще лет сто назад, мы, граждане Свободограда, были самыми сильными в Тартаре. Никто не смел нам противостоять! Никто не смел перечить нашей воле! «Но мы миролюбивый народ и не желаем воевать». Взгляните, миролюбивые мои сограждане, к чему привела ваша мягкость! Мы уже на грани! И сегодня я призываю вас начать войну, войну против Сядона, я призываю вас освободить наших сограждан и восстановить справедливость! Да будет война!

Закончив свою речь, Швитский взмахнул рукой и вновь обвел тяжелым взглядом всех депутатов в ожидании реакции. Те начали перешептываться между собой, и примерно через минуту председатель Жорам поднял руку и произнес сухим тоном:

– Начнем голосование. Пусть тот, кто за объявление войны Сядону, встанет!

Глава 15 Начало путешествия

«Так я стал лидером всех разумных с континента, оказавшихся в этом месте. Мы основали город, который я назвал Благовещенск. Несмотря на роль главы, меня мало заботили вопросы организации. Я желал быть лишь главной боевой единицей, сокрушая наших врагов. Всеми же неинтересными для меня делами занимался Херафирим, мой заместитель. Он оказался талантливым управленцев, хорошо исполняющим свою службу. Хотя я и видел растущее в нем тщеславие, все же был уверен, что против меня Херафирим никогда не пойдет…»

«Мерзопакостные твари, увиденные одним исполином» Гендель

***

Андрей Швитский проживал на первом этаже шестиэтажного дома в центре Свободограда. У него была двухкомнатная квартира, устроенная без всяких изысков, поскольку он редко в ней бывал, проводя большую часть времени в алхимической лаборатории и за пределами города.

Сейчас в его гостиной за столом сидело несколько человек: сам Андрей, Никита, Александр, Ксантиппа и Корнелий. Юноша курил трубку, Стендаль пил что-то похожее на чай, но им не являющееся, ибо чайные листья так и не смогли отыскать в Тартаре. Швитский, скрестив руки на груди и нахмурив брови, напряженно думал о сложившейся ситуации. Ксантиппа и Корнелий потягивали из бокалов кровавик.

Кроме стола в комнате был огромный книжный шкаф, большое зеркало, и кресло-качалка у окна. Минимализм во всей красе. Александра удивляло, что человек такого статуса живет в подобных условиях. Если взять «дом» Александра в Гелиополисе и дом Андрея Швитского, то получится дворец императора и халупа бедняка.

– М-да… – нарушил молчание Никита, – кто бы мог подумать, что партия Победы не поддержит нас. Я не понимаю… Почему они не согласились?

– Считают, что мы не готовы к войне, – хмыкнул Корнелий.

– Да, но почему они так считают?

– Мы сильно поистратили артефакты в прошлое нашествие красных горилл, да и воинов многих потеряли, а Сядон это бедствие не затронуло, – вяло произнесла Ксантиппа.