начала меняться. Я не ожидал этого, но угнетенный народ взбунтовался. Конечно, жизнь наша была не сахар, но я привык к мысли, что запуганные существа не способны на сопротивление. Я ошибался, загнанные в угол, мы обретаем новые силы. Мы освободили других рабов, завладели оружием и снаряжением всей стражи, которой на удивление оказалось куда меньше, чем должно было быть. Сама Судьба вела нас! Когда на подавление бунта отправили отряд вспомогательных войск, который располагался в ближайшем городе, состоявший не из граждан, а из числа покоренных народов, он перешел на нашу сторону. Я был потрясен, но оказалось, что ситуация в государстве уже давно была революционной. По городам и деревням ходили разумные, распространяя идеи всеобщего равенства и свободы. А среди образованных пользовались популярностью книги Андрея Швитского, в которых критиковалось рабство и тогдашний строй. Тяготы простого народа росли, жизнь становилась все тяжелее, а в это время аристократы утопали в роскоши. Постепенно наша армия пополнялась новыми членами, к нам шли как люди, так и звери. Объединенные общим врагом мы принимали всех. И я, сам того не желая, возглавил движение, ибо убил Бесса. Мы партизанили, на большее сил не хватало, вступать в открытое столкновение с армией Каланов мы не решались. Я понимал, что шансов на победу у нас нет.

– Я читал, что вы два года скрывались в горах, совершая внезапные нападения.

– Верно, – кивнул Никита, – но однажды нас все-таки заставили принять бой, и мы проиграли бы, если бы не появился Лю Хенг. Он спас нас от неминуемого поражения, наделил силой и стал нашим Вождем, который повел нас к победе! У нас появилась полноценная армия, финансирование, ресурсы и Святые. С таким лидером мы победили в той войне. Почему я присоединился к нему? Во-первых, он пленил меня своей харизмой, это признавали даже его враги. Во-вторых, он создал государство, где не было знатных и простолюдинов, где все разумные равны, где у всех есть еда, одежда и дом. Он боролся за свободу, и я пошел за ним.

– Вот оно как… – вздохнул Александр. Ему еще предстояло хорошенько обдумать это.

– Я думал, что Совет поддержит нас, что они за справедливость, – грустно улыбнулся Никита, – я никогда так не ошибался...

– А что насчет красного террора? А жестокие эксперименты? – холодным тоном спросил вдруг Александр, желая проверить Никиту. – Неужели все это враки? Результат вражеской пропаганды?

– Не буду ничего скрывать, – вздохнул Никита, – мы действительно проводили жесткую политику, но того требовало время. Ты знал, что за симпатии к коммунистическим идеям карали смертью? Праведный союз развернул такой же террор, – он скривился, сдерживая гнев, – ты слышал о Пакинской резне? Не знаю, как ее называют ваши историки, но мы именуем ее Трагедией двадцать четвертого перуниона. Мы потеряли тысячи товарищей в тот день!

– О чем ты говоришь? – непонимающе нахмурился Александр. – Неужто о Пакинской чистке?

– Наверное, Пакин ведь город, который основал Лю Хенг, – начал объяснение Никита, – и он всегда был центром коммунистического движения, в нем даже находился главный штаб до его перенесения в Красноград, нашу столицу. Когда уже был создан С.С.К. и мы начали строительство коммунизма, к нам шло все больше и больше разумных, и во многих странах вспыхивали восстания. Разумеется, эта ситуация не нравилась другим государствам, никто не хотел терять свою власть, почти никто, лишь парочка стран изъявили желание присоединиться к нашему Союзу Свободных Коммун. Тогда же, в качестве реакции, появился Праведный союз, и первой их акцией стала резня в Пакине. После нее в городе не осталось ни одного коммуниста, население запугали, а разумные по всему континенту пришли в ярость. Так и началась война.

– Я читал об этом, но в книгах все же была другая точка зрения, – произнес Александр, пытаясь вспомнить то, что читал давным-давно. – Коммунисты хотели захватить власть в Пакине, который формально был частью империи Лонг, а затем начать покорение остальной страны. Уже стянули туда свои силы, но Праведный союз провел блестящую операцию и благодаря героям, в особенности Серафиму Рассекателю, были ликвидированы коммунисты Пакина. То есть, они просто нанесли превентивный удар.

– Историю пишут победители, – отрешенно проговорил Никита, – а в той войне мы проиграли, и теперь все это выглядит как превентивный удар... Враг переиграл нас… сперва Луций предал нашу группу, из-за него погиб Яньди, затем Вивальди пропал в землях драконов. Говорили, что его убил Серафим Рассекатель, но мы не верим в это. Вивальди сильнейший из нас, даже сильнее Лю Хенга. Хотя понятно, что Серафим как-то победил его. Великий человек, жаль, что наш враг.

– Он мой дед.

– Я знаю, Андрей говорил, что нас придет освободить внук врага.

– И он мертв.

– Я зна… ЧТО?! – воскликнул Никита, резко останавливаясь. – Серафим Рассекатель мертв?!

– Я лично видел его бездыханное тело, собственно, так я и получил меч, – кивнул Александр. Он уважал своего деда, даже восхищался им, и это было еще одной причиной неприятия кровавой секты, ведь Серафим с ними воевал.

– Я думал, что он передал тебе меч по собственной воле, как наследнику, по старости лет… – удивленно проговорил Никита, – хотя, если подумать, кто в здравом уме отдаст такой могущественный артефакт? Он мертв… Его убили?

– Да, – кивнул Александр, – его убил Совет.

– Я… не понимаю, – покачал головой Никита, – почему они напали на него? Я всегда знал, что их интересовал Рассекатель, но отобрать его у Серафима значило вызвать недовольство народа, ведь его почитали как героя, наравне с богами, а может и больше, но почему тогда меч у тебя?

– Тело дедушки не досталось Совету, его унес с поля битвы Адриан. А спустя сто лет