До заката солнца оставалось всего пару-тройку часов, но оно еще жарило так, что будь здоров. Поэтому Матвей устроился в тени городской стены, с легким интересом наблюдая, как у его ног, словно дровяную поленницу, выкладывают пуки стрел. Справа сидели Иргиз и Рохос, правили свое оружие: суккуба доводила до бритвенной остроты наконечник хвоста, а огр водил точильным камнем по кромке лезвия одной из секир.

– Может, хватит? – поинтересовалась Кинзи Китос, сидевшая с правой стороны от парня. – Каракал, эти стрелы из городского арсенала. Поверь мне – все они примерно одного качества.

– Дерьмового, – сделал уточнение тот.

– Ну почему же? – попыталась возразить фурия, но в этот момент Матвей встал, взял первый пук, словно нитку, порвал одними пальцами плетеную веревку, что его связывала, и рассыпал стрелы перед собой.

Подносившие их бойцы местной стражи по жесту сержанта Китос прервали свое занятие, отошли чуть в сторону и стали с нескрываемым интересом наблюдать, что же будет дальше?

Стражники-фурии не знали, почему их командиры водят вокруг этого никому не известного командира совсем крохотного наемного отряда хороводы, но и сами замечали за собой, что их просто притягивает к этой необычной компании: неправильного эльфа, беркаты с хвостом и огра-смеска. Наверное, потому, что каждая из них чувствовала, что вокруг троицы витает какая-то тайна. А любая женщина, будь она хоть трижды воином, все равно остаётся женщиной, а эти создания, ну, очень любопытны.

– Растопка, растопка, растопка, растопка, – меж тем начал сортировать стрелы Каракал, откидывая их в сторону одну за другой. – Ополченцам, – очередной метательный снаряд был отброшен немного в сторону. – Третий сорт не брак, – продолжая свое занятие, положил он одну из них рядом с ногой. – Растопка, растопка, растопка, растопка, ополченцам. А из этих двух – после доработки, конечно, может получиться что-то довольно толковое.

Молчаливо наблюдая все это время, как парень нещадно бракует стрелы, Кинзи Китос наконец не выдержала и возмутилась:

– Каракал, ты себе что, жен на всю оставшуюся жизнь выбираешь? Это стрелы – после первого применения две трети из них все равно будут непригодны к дальнейшему использованию. А убить можно и охотничьей стрелой на крякву с костяным наконечником. Просто нужно уметь это делать. Мы, фурии, это делать умеем, потому как потомки эльфов. Высших.

– Все? – спокойно выдержал парень небольшую истерику, которая закончилась просочившимся высокомерием.

– Что все?

– Ну, в смысле, ты закончила? Просто не хотел перебивать.

– ДА! – рявкнула сержант, и у нее за спиной тихонько прыснули ее подчиненные – так заместителя командира стражи Лысых Холмов еще никто не выводил из терпения.

«Блямс» – в рейтинговую копилку Каракала, пункт «уважение рядового состава фурий», упало несколько баллов.

– Бесовка, подай «Дырокол», – именно так незатейливо назвал Матвей свой лук, когда увидел, что делают с доспехом стрелы, выпущенные из него. Да и не всякий щит мог надежно защитить своего владельца от отправленной в полет этим мощным луком стрелы.

Девушка бережно, словно младенца, взяла тубус, что лежал рядом с отрядным мешком, и протянула его командиру. Тот не спеша, не обращая внимания на изменившиеся взгляды фурий, достал лук, блеснувший в лучах солнца благородной белизной костяной кибити, отшлифованной многократными прикосновениями. Взял тетиву, подпер нижнее плечо «Дырокола» подошвой сапога и, негромко «хекнув», набросил тетиву, которая тут же мощно загудела.

– Это… – Кинзи только и могла, что не совсем культурно тыкать пальцем в оружие Каракала, а вот произнести что-то членораздельное у девушки не получалось.

Тем временем Матвей выбрал стрелу из той кучи, которую предрекал на растопку радивым хозяйкам, наложил на предназначенное ей место, поднял лук, чтобы острие смотрело в синее небо, и, мощно, до уха оттянув тетиву, пустил ее в полет.

«ХРУСТЬ» – отказалась от полета она, расщепленная тетивой «Дырокола». Кинетической энергии, что стреле передали через тетиву мощные и упругие плечи лука, для этого хватило с лихвой.

– Дрянь стрелы, – подвел итог Матвей.

– Каракал, – за спиной парня раздался явственно слышимый зубовный скрежет Мэльвии Наталь, – можно тебя на пару слов? Не торопись, разбери свое оружие и положи в чехол, я подожду.

Разобрать лук для Матвея было не сложнее, чем его собрать, это вам не «калашников», поэтому уже через минуту он стоял возле лейта и с недоумением смотрел на ее недовольный вид.

– Я не знаю, кто ты? Откуда пришел? Зачем скрываешь свое настоящее имя? – начала свою отповедь фурия. – Но полностью уверена, что делаю правильно, доверяясь тебе. Не чувствую я в тебе гнили, и это самое важное для меня и моих воинов. Вот только в следующий раз, если снова соберешься вытаскивать на всеобщее обозрение легендарное оружие приамов, посоветуйся со мной, пожалуйста. Таких луков, – она кивнула в сторону тубуса, который снова взял под охрану Рохос, – до сегодняшнего дня было только три, по крайней мере достоверно известно только о трех. Одним владеет император Радогона, вторым – Владыка Парвасской Джамахирии и последний у среднего сына главы клана Бразо Элда Флориана – как поговаривают, лучшего лучника Семиградья, а то и всей Абидалии. Первые два лука давно превратились в один из элементов парадного одеяния правителей. Последний часто видят на внутренних турнирах Семиградья, возможно он еще и врагов пугает иногда.

– Я все понял, – абсолютно серьезно кивнул Матвей.

Картина, нарисованная фурией, была, мягко сказать, не совсем радужной. Это было сродни тому, что сторож Оружейной палаты Московского Кремля, какой-нибудь дядя Вася или тетя Груша, смогли каким-то невероятным образом достать из-под пуленепробиваемого музейного стекла шапку Мономаха, так сказать – «погонять на время». Еще более невероятным образом вместе с ней сумели выйти в город и, напялив, прошлись по самым бедовым районам столицы. Причем бандюки, местная шпана и гопота знали, что шапка на стороже самая что ни есть настоящая, которой короновали русских царей и императоров. Если совсем коротко, за такую вещь могут избавиться не только от какого-то отряда из трех бойцов – из-за таких реликвий войны между государствами начинались.

– И что делать? – в данный момент этот вопрос для Каракала был самым важным.

– Не показывать его всем подряд и не устраивать таких вот показательных выступлений, – указала она на щепки, что остались от стрелы и которые сейчас пристально исследовали фурии.

– Лейт, – нахмурился парень, – если ты думаешь, что лук я достал для того, чтобы выпендриться, то глубоко ошибаешься. «Дырокол» я ношу не для статуса, мне насрать на этот статус. Этот лук, – указал он большим пальцем за спину, – сделали для того, чтобы он защищал, убивая врагов. И коль уж ему было суждено попасть в мои руки, он никогда не превратится в музейный экспонат. А если кому-то захочется отобрать его у меня – пусть попробует. Как говорили там, где я очень долго жил – флаг ему в руки и барабан на шею. Двум смертям не бывать, Мэльвия Наталь, а одной не миновать.