– Того молодца в балахоне зовут Эшли Демминг. Ты его знаешь. Он сын Питера и Линды Демминг. Из-за сынка бедняжка Линда постарела лет на двадцать, правда? Наверное, им с мужем уже не оправиться.

– Ах вон как.

Их пригласили за столик.

Сара заказала какую-то «Белую леди», Мэйкон спросил хересу. К обеду взяли бутылку вина. Мэйкон не привык пить днем и слегка захмелел. Сара тоже опьянела – говорила про обивку и потеряла мысль. Потом коснулась руки Мэйкона на столе.

– Нам надо почаще вот так выбираться, – сказала она.

– Да, согласен.

– Знаешь, о чем я больше всего скучала, когда мы расстались? О привычных мелочах. Вроде субботних походов по магазинам. И покупки зернового кофе у Эдди. Даже о том, как ты надолго застревал в скобяной лавке.

Мэйкон собрал ее пальцы в кулак и накрыл его ладонью, как птенчика. Гладкий комочек.

– Наверное, ты не знаешь, но некоторое время я встречалась с другим мужчиной, – сказала Сара.

– Ладно. Неважно. Ешь салат.

– Нет, я хочу рассказать. Он недавно похоронил жену, я тоже была в раздрызге… Сближались мы очень медленно, сначала просто как друзья, но потом он заговорил о женитьбе. Когда мы будем готовы, сказал он. Наверное, он и вправду меня полюбил. И очень переживал, узнав, что ты вернулся.

На этих словах Сара посмотрела в глаза Мэйкону, взгляд ее полыхнул синевой. Мэйкон кивнул.

– Но что-то в нем меня коробило. В общем-то, это были хорошие качества, о которых я всегда мечтала. Скажем, он лихо водил машину. Не лихачил, просто смело. Поначалу мне это нравилось, но постепенно стало напрягать. Хотелось сказать: «Лишний раз посмотри в зеркала! Пристегнись! Соблюдай знаки, как мой муж!» В ресторане он никогда не проверял счет, просто платил, даже чек оставлял на столе… Я вспоминала, как я изнывала, пока ты дотошно изучал счет, и думала: «Почему я об этом скучаю? Это ненормально!»

Вроде «эксетера», подумал Мэйкон.

Мюриэл говорила «эксетера». И он морщился.

А теперь, когда это слово произносили правильно, «экседра», возникала тоскливая пустота.

Мэйкон провел пальцем по костяшкам и впадинкам на Сарином кулаке.

– Я думаю, после определенного возраста выбора не остается, – сказала Сара. – Ты тот, с кем мне быть. Уже поздно что-то менять. Я слишком привыкла к своей жизни.

То есть ты можешь вот так вот попользоваться человеком и свалить? – спросила Мюриэл.

Выходит, да. Но если б он остался с Мюриэл, он бы бросил Сару?

– Мне кажется, после определенного возраста ты лишь выбираешь, что тебе терять, – сказал Мэйкон.

– Не поняла?

– В смысле, от чего-то надо отказаться, как ни крути.

– Да, конечно.

Похоже, Сара давно это знала.

Они покончили с обедом, но кофе пить не стали, потому что время поджимало: по субботам Сара брала уроки ваяния. Мэйкон спросил счет и расплатился, сперва смущенно его проверив. Вышли на свет божий.

– Какой славный денек, – сказала Сара. – Так и тянет прогулять занятие.

– Что мешает? – спросил Мэйкон. Если Сара не пойдет на урок, не придется работать над путеводителем.

– Не могу огорчать мистера Армистеда.

Дома Сара переоделась в спортивный костюм и снова уехала. Мэйкон принес ведро с Розиным удобрением – размельченным веществом, издававшим лишь резкий химический запах, несравнимый с амбре навоза, который грузовиками привозили для бабушкиных камелий. Он поставил ведро в чулан и вывел Эдварда. Потом сварил себе кофе, чтоб прояснилось в голове. Стоя у раковины, пил кофе и смотрел во двор. Кошка терлась о его ноги и мурлыкала. Размеренно тикали часы над плитой. Никаких других звуков.

Мэйкон обрадовался, когда зазвонил телефон. Он выждал два звонка, чтобы не выглядеть торопыгой. Потом снял трубку:

– Алло?

– Мистер Лири?

– Да!

– Говорит миссис Мортон из «Хозтоваров Меркла». Вы в курсе, что в конце месяца истекает срок полиса на техобслуживание вашего котла?

– Нет, я не знал.

– У вас двухлетний полис стоимостью тридцать девять восемьдесят восемь. Если продлите его еще на два года, цена, конечно, немного вырастет, поскольку котел ваш состарился.

– Да, это понятно. А сколько лет моему котлу?

– Минутку. В июле будет три года.

– Конечно, я бы хотел продлить полис.

– Замечательно. Я пришлю вам новый договор, мистер Лири, и спасибо за…

– Замена бака по-прежнему входит в договор? – спросил Мэйкон.

– Да, все пункты сохраняются.

– И ежегодный техосмотр.

– Да, конечно.

– Это хорошо. Помнится, другие фирмы такую услугу не предлагали.

– Значит, я пришлю договор, мистер…

– Но все как раньше: я сам назначаю время осмотра.

– Да, это на усмотрение клиента.

– Может, я сейчас определюсь с датой? Это возможно?

– Этим занимается другой отдел, мистер Лири. Я пришлю договор, там все написано. До свиданья.

Мортон повесила трубку.

Мэйкон тоже.

Подумал.

Ужасно хотелось поговорить, все равно с кем. Вот только позвонить некому. В конце концов Мэйкон набрал точное время. Женский голос ответил, не дав отзвучать первому гудку (дама-робот не боялась выглядеть торопыгой). «Точное время… один час… сорок девять минут… десять секунд…» Какой приятный голос. Красивый, мелодичный. «Точное время… один час… сорок девять минут… двадцать секунд…»

Через минуту автомат отключился. В трубке щелкнуло, пошел длинный гудок. Мэйкон почувствовал себя отвергнутым, хотя понимал, что это глупо. Он нагнулся погладить кошку. Та вытерпела ласку и сразу отошла.

Ничего не оставалось, как сесть за машинку.

С путеводителем Мэйкон опаздывал. На следующей неделе предстояла поездка во Францию, а он еще не дописал заключение по Канаде. Всему виной лето. Как в такую пору усидеть взаперти? Путешественникам следует помнить, напечатал Мэйкон и засмотрелся на россыпь белых азалий, трепетавших в цветочном ящике за окном. В бутонах копошились гудящие пчелы. «Я и не знал, что пчелы уже вылетели, – подумал Мэйкон. – А Мюриэл знает? Она помнит, что может сотворить с Александром одна-единственная пчела?»

…Следует помнить, перечитал Мэйкон, но внимание уже рассеялось.

Она такая беспечная, такая бездумная; удивительно, как он ее терпел? Эта ее жуткая привычка слюнявить пальцы, когда листает журнал, эта ее манера определять размер словом «огроменный». Никаких сомнений, что она не помнит о пчелиных жалах.