– Да, конечно. Я привез список, – Перевалов достал из кармана бумаги.

«Идиот, – подумал Кудлин, – носит такие вещи у себя в кармане».

– Копию вы тоже сделали? – желчно осведомился он.

– Нет, конечно, – испугался Перевалов. – Это только для себя. Здесь все написано моей рукой.

Кудлин быстро просмотрел бумаги. Он знал, кто и откуда переводил деньги. Сомнений не было. Группировка Галустяна откровенно саботировала их совместные договоренности. Нужно все уточнить до конца. Он отошел от Перевалова, достал мобильный телефон, набрал номер Галустяна.

– Слушаю вас, – раздался характерный голос армянина.

– Сергей, привет! Что у тебя с финансами? Какие-то проблемы? Только говори покороче, – торопливо произнес Кудлин.

В отличие от Перевалова хитрый армянин прекрасно знал, как прослушиваются мобильные телефоны.

– У меня появились некоторые проблемы, – сообщил он.

Кудлин взглянул на стоявшего в стороне Перевалова.

– Но так нельзя. Мы договаривались.

– Я помню, конечно. Но сейчас у всех трудности. И у меня свои трудности, и даже у Валентина Давидовича, – он явно намекал на возможный отъезд Рашковского. Осел, неужто не понимает, что это не разговор? Или чувствует себя таким неуязвимым?..

– Трудности у всех есть, Сергей, – жестко сказал Кудлин. – Но договоренности нужно выполнять.

– Нужно, – согласился Галустян, – но у меня сейчас, повторяю, проблемы. Не беспокойтесь, я скоро решу их и сделаю все, о чем мы договаривались.

– Послушай меня, – сделал последнюю попытку нажать на собеседника Кудлин, – так нельзя. Это неправильно…

– Ты меня не учи, – разозлился Галустян, – я сам все решаю. Пока твой босс за партой сидел, я в колониях баланду ел. Ты меня не учи… – он перешел на крик, забыв, что говорит по мобильному телефону.

Кудлин терпеливо слушал, понимая, что не имеет права отключаться. Когда наконец Галустян откричался, он спросил:

– Сколько времени вам нужно, чтобы решить ваши проблемы? – Он все еще хотел спасти положение. Но Галустяна уже было не остановить:

– Сколько нужно, столько и будем решать.

– До свидания, – холодно попрощался Кудлин, отключая аппарат. Он закрыл глаза. Только этого не хватало.

Тяжело вздохнув, подошел к Перевалову.

– На следующей неделе вам переведут недостающие деньги, – сказал он банкиру. – И помните, что все контрольные пакеты акций должны быть закреплены за банком «Армада».

Когда Перевалов уехал, Кудлин поднялся к себе в кабинет и, попросив секретаря ни с кем его не соединять, заново начал просматривать все бумаги. Официально Кудлин не являлся вице-президентом банка, занимая скромную должность консультанта президента. Но все в банке знали, что даже первый вице-президент не пользовался таким авторитетом и властью, как консультант президента. Кудлин был из той породы людей, которых интересовала реальная власть и реальные деньги, а мишуру в виде постов и должностей они с удовольствием уступали другим.

Он закончил работать в девять часов вечера. Собирая свои бумаги, чтобы положить их в сейф, обнаружил на столе записку Фомичева. Ту, где он написал: «Не знаю». Тщательно разорвал ее и бросил обрывки бумаги в корзину для мусора.

Выйдя из кабинета и продолжая думать о разговоре с Галустяном, он вспомнил и эту записку. Проходя мимо кабинета Чернышевой, он с удивлением обнаружил, что она еще не уехала домой. Кудлин постучал и услышал ее голос:

– Войдите.

Он вошел в кабинет.

– Уже десятый час, – заметил Леонид Дмитриевич, – все давно уехали. Почему вы еще здесь?

– Мне сказали, что завтра мы летим в Лондон, а многие вещи я должна узнать сегодня. Поэтому я взяла список сотрудников банка и людей, с которыми Валентин Давидович обычно работает. Хочу запомнить все телефоны, которые ему могут понадобиться.

– Похвальное рвение, – пробормотал Кудлин. – В любом случае не задерживайтесь. И пусть водитель подождет вас внизу. В городе лучше не появляться одной в столь позднее время.

– Я отпустила водителя, – сообщила она. – У меня есть своя машина.

– Постарайтесь о ней забыть, – отрезал Кудлин. – В вашем положении нельзя сидеть за рулем «Жигулей». И оставьте завтра машину где-нибудь на стоянке. До свидания.

Кудлин вышел из кабинета, плотно прикрыв дверь. Когда она завтра уедет, нужно попросить Фомичева сделать самый тщательный обыск в ее квартире, подумал он. Если генерал прав, то Рашковский может застрять за границей… Не зря эта записка. Кудлин внезапно принял решение отправиться на дачу, где оставался Рашковский.

Он приехал к нему поздно вечером. Рашковский работал в кабинете. Узнав, что приехал Кудлин, он спустился вниз, и они вышли во двор. С недавних пор все разговоры в доме были прекращены.

– Что-нибудь случилось? – спросил Рашковский.

– Хочу поговорить насчет твоего отъезда, – вздохнул Кудлин. – Мне очень не нравится ситуация, в которую мы попали. Очень не нравится, – повторил он.

– Мне тоже не нравится, – сказал Рашковский. – Ну и что? Уеду в Англию, устрою Анну и постараюсь вернуться.

– Нет, – сказал Кудлин. – Сегодня Фомичев случайно оговорился, сказав, что ты, возможно, пробудешь там месяц или больше.

– Это не ему решать, – жестко ответил Рашковский.

– Подожди, – попросил Кудлин, – не перебивай меня. Ты ведь знаешь Фомичева. Он всегда добросовестно служил нам за те деньги, которые ты ему платишь. Но я думаю, что сейчас он знает гораздо больше, чем мы. Видимо, ему объяснили, что ты должен уехать навсегда. Вообще отойти от дел. И это – единственная гарантия твоей жизни. Это как раз тот случай, когда обычными мерами ничего не решишь. Здесь не поможет ни Фомичев с его людьми, ни наши связи, ни наши «друзья».

Рашковский сделал несколько шагов в молчании. Он обдумывал ситуацию. Потом обернулся и спросил:

– Что ты конкретно предлагаешь?

– Ты все знаешь лучше меня, – пожал плечами Кудлин. – Твой вопрос уже давно стал политическим. Значит, нужно решать его другими методами. И ты прекрасно знаешь, какими. Другого выхода у нас нет. Нужно связаться с мистером Адамсом, выйти на зарубежных банкиров. На самые крупные банки. Нужно задействовать все, что у нас есть. И возможно, тогда мы получим шанс вернуться живыми в Москву.

– Я подумаю над твоими словами, – пообещал Рашковский. Он помолчал и спросил: – Что там с Чернышевой? Она входит в курс дела?

– До десяти вечера сидела сегодня на работе. Ты меня извини, Валентин, я никогда не лез к тебе со своими предложениями. Но, может быть, нам лучше оставить Чернышеву в Москве? Давай мы ее подготовим, а потом она прилетит к тебе. Может, так будет лучше?

– Лучше – для кого? – резко спросил Рашковский. – Я уже принял решение. Если у тебя есть конкретные подозрения – сообщи. А если нет, иди к черту.