показал, что можно жить по-другому. Заработать на бездетную жизнь проще простого в это время и для этого не обязательно убивать, отжимать и делать противозаконное. В этой мутной воде надо грабить награбленное и не у простых людей, а у государства, которое буквально через 4 месяца похоронят.

— Братва, я хочу сказать слово. — после моих слов наступила тишина. Несмотря на большое количество народа, было слышно, как потрескивают дрова в костре. — Я не хочу войны. Не хочу приходить на кладбище и смотреть в глаза на фотографии, моих погибших братьев. Не хочу смотреть в глаза ваших родителей, сообщая скорбные вести. Я до сих пор не знаю, как приехать к родителям Максима и Виктории и выразить свое соболезнование. Что похороны будут царскими, базара нет. Но тяжело терять близких людей. Вот смотрю на вас, братва и не хочу представлять, что кого-то завтра не будет. Я хочу, что бы вы все были живы, здоровы и при бабках. Город наш и мы в нем хозяева. Такого беспредела на улицах, когда расстреливают машины и пытаются изнасиловать в кабаках быть не должно. Понимаю, что за этим должны смотреть мусора и за них работу впадлу делать правильному пацану, но чисто не там, где убирают. А где не сорят. С себя надо, братва, прекращать беспредел. Давайте помянем безвременно ушедших, Макса и Вику.

Я выпил водку не чокаясь. Братва выпила молча. Никто не сказал ни слова. Чувствовалось напряжение, висевшее в воздухе. Пацаны задумались и я надеялся, что мои слова достучались до их не зачерствевших душ.

— Гуляем братва, жизнь продолжается — сказал я и вышел из-за стола. Мне захотелось просто побыть одному. Такой круговорот реально вымотал меня душевно и физически. Отойдя от гулянки метров на пятьдесят, я присел на траву облокотившись на стройную березу. Какой сегодня длинный день и неизвестно, когда он для меня закончится.

Как мне не хочется заканчивать отложенные дела, но дальше смысла тянуть нет. Для начала есть желание переговорить с Комисаровым, а потом всю эту шушеру придется вывозить в лес, ближе к гидростанции. Никого из ребят не хотелось бы привлекать к ликвидации, но я понимаю, что один не справлюсь. Такого выбора, который стоит сейчас передо мной, и врагу не пожелаешь. Если парни, которых я привлеку к операции, по жизни были нормальными, то после убийства человека могут сломаться. Психиатры в милиции, при применении оружия сотрудниками органов, проводят проверку и выносят решение о возможности продолжать несение службы или о списании на гражданку. Но в моем случае, взяв пацанов на мокруху, я вряд ли после совершения преступления буду присматривать за их поведением.

Размышляя, над превратностью моей судьбы, я не спеша дошел до сарая, где находились наркоманы и Леха Комисаров. Надо послушать, что расскажут эти гоблины. Я почти на сто процентов был уверен, что эти суки, из-за своих понтов и наркотического опьянения, смогли убить людей. Хладнокровно расстрелять машину, совсем не думая о последствиях. После того, как кто-то с этих уродов начал шмалять из автомата, могло быть на много больше пострадавших. Фортуна сегодня многим дала второй шанс, в отличие от Макса и Вики, которым просто не повезло.

В помещении, где содержались бандиты, был полумрак. С Лехой я решил поговорить чуть позже. Мне хотелось сначала выяснить, кто из наркоманов нажал на курок автомата. Тишина в сарае насторожила меня, но уверенность в том, что в лагере почти двести вооруженных бойцов и никто не рискнет проникнуть на территорию базы, не дало интуиции предупредить о нападении.

Удар в спину был внезапный. Скорее всего, нападающий ударил ногой в прыжке. Потеряв равновесие, я полетел вперед. Не успев, сгруппироваться, я ощутил сильный удар подбородком о деревянный пол. Нокдаун. Легкий туман начал подниматься перед глазами. Сейчас, я жалел, что нахожусь не на ринге. По правилам бокса, рефери обязан был остановить бой и отсчитать положенные десять секунд, чтобы я смог прийти в себя. Нападающий, не стал ждать и продолжил атаку. Удар ногой по ребрам просто скрутил мое тело. Приняв позу эмбриона и закрыв руками голову, я старался прийти в себя. В такой ситуации надо перевернуться на спину и попытаться отбиваться ногами от противника, иначе можно попасть под удушающий прием.

— Не ожидал, сучий потрох, что все пойдет не по твоему плану — произнес незнакомый голос.

Воспользовавшись моментом, я попытался перевернуться на спину, но мои опасения подтвердились, и я почувствовал, как моя шея попала в захват. Пытаясь разжать руки, чтобы вдохнуть воздуха, я попробовал перевернуться. После очередной попытки, мне удалось это сделать и я посмотрел в лицо сопернику. Это был Комисаров.

Такой ненависти в свой адрес, я давно не ощущал. Глаза Лехи налились безумием и оскал улыбки действительно пугал. Если сейчас, я не смогу поменять ситуацию и не выберусь из захвата, то через пару минут у меня вообще не будет сил к сопротивлению. Сначала потеряю сознание от недостатка кислорода, а потом меня с почестями похоронят на местном кладбище. От отчаяния, ударив рукой в сторону нападавшего, я ощутил ослабление хватки. Не видя куда прилетал мой кулак, но ощущая, что попадаю по Комисарову, я продолжал наносить удары, как швейная машинка «Зингер». От недостатка воздуха у меня начало шуметь в ушах и перед глазами забегали красные мушки. Я чувствовал, что захват слабеет, но недостаточно быстро, чтоб освободится. Легкие уже разрывались от недостатка кислорода и мозг просто кричал от испуга. Мои команды к рукам просто игнорировались и от страха я просто пытался оторвать руки Комисарова от своей шеи. Все способы освобождения от удушающих приемов, которые я знал, просто испарились из памяти. Ужас перед наступающей смертью парализовал мое сознание. Постепенно все мои движения становились медленными и только попытки вдохнуть в себя воздух, делали меня похожим на рыбу, которую выбросили на берег. Открывая рот, я старался втянуть в себя хоть капельку воздуха.

Звон в ушах прошел и тишина заставила меня провалиться в темноту. Последнее что я услышал, был мой хрип.

Глава 23

Мысль в голове пролетела птицей, которую я не успел словить и оставила странное ощущение. Я могу думать и это радует. Неужели повтор номер два? Или я мать ее, Дункан, бессмертный горец из клана Маклаудов? В какой год высшая сила забросила меня на этот раз? Осознание того, что я живой, вызвало истерический смех, но боль в горле не давала выплеснуть эмоции во все легкие. Попытка проглотить слюну,