вызвала дискомфорт. Неужели у нового реципиента, так же как и у меня были проблемы с удушением?

Ну что, надо встать и понять куда я снова попал. Открыв глаза, я увидел те же стены сарая, в котором меня душил Комисаренко. Понимание того, что я в прошлом, вызвало недоумение, отразившееся на лице, беззвучным вопросом: «Эээ? Так что я жив и эта падла меня не додушила? Реально, что за ху@ня сейчас происходит?»

Смех заставил напрячься и повернуть голову в сторону человека, которому было радостнее чем мне. В темноте я не смог узнать смеющегося, но это точно был не Комисаренко.

— Видел бы ты свое лицо, Леший! — с усмешкой сказал мужчина — Как баран, который нихрена не понимает. Да, и мои поздравления с днем рождения. Должок с тебя, хотя зачем я тебя спас — не понимаю. Задела скорее твоя речь за столом, вот и хотелось с тобой перебазарить и понять — очередной ты фуфлогонщик или по правде за пацанов пойдешь. Увидел, что ты куда-то направился и решил один на один перетереть. Зашел за тобой в сарайчик и успел к самому концу разбора полетов.

— Благодарю, братишка. — ответил я, расстирая шею. — за спасение мое отдельно поговорим, но сейчас скажи, где этот мудак, который меня чуть к праотцам не отправил?

Послышался глухой удар и человеческий стон от боли, дал мне понять, что Комисаров тут, но скорее всего не здоров. Снова я пробежал по лезвию ножа, но остался жив.

— Понял, а тебя как величать? Ты то меня знаешь, а я даже назвать тебя не могу.

— Рузляев Дима.

— Леня Левшуков, а ты значит Большой.

— Ну да, так пацаны кличут. Пойдем, покалякаем Леня. Есть у меня пару вопросов.

Поднявшись на ноги, я пошел в сторону выхода из сарая. По пути, посмотрел на Комисарова. Он был связан, но левая рука, была вывернута под неестественным углом. Однозначно был открытый перелом. Леха находился в коматозе, физически его жизни ничего не угрожала, но дикая боль от перелома держала его в пограничном состоянии. Почти каждые 2–3 минуты он отключался, но потом приходил в себя. Организм этого урода, боролся за его жизнь, чтобы Комисаров не умер от болевого шока. Даже если сдохнет, то собаке собачья смерть. Если бы не Дима Большой, то сейчас бы сам лежал на этом полу, с обмоченными портками. Одна из самых гадких смертей — удушение. Организм человека реагирует на отсутствие кислорода и отключение мозга опорожнением отходами жизнедеятельности. В прошлой жизни, пришлось насмотреться.

Выйдя на улицу, я вздохнул полной грудью. Осознание того, что я мог сейчас умереть пришло ко мне с отставанием. Крупная дрожь просто начала бить мое тело. Адреналин бешеными дозами вырабатывался надпочечниками, заставляя ноги трястись. Дима, заметив мое состояние, помог мне идти дальше. Приобняв за плечо он просто меня нес. Дойдя до реки, Большой отпустил, и я просто упал, сев на пятую точку.

— Колбаснуло тебя не по-детски, Леший. Держи! — протянул стакан Рузляев.

Взяв тару дрожащими руками, я смог тремя большими глотками выпить содержимое. Водка, пройдя по пищеводу, стекла в желудок. Теплота начала разливаться по всему телу, уменьшая дрожь в руках. Буквально через 5 минут, я был уже в рабочем состоянии. Выпив почти 200х граммовый стакан, я не ощутил рвотных позывов. Да, накрыло меня здорово адреналином.

— А ты запасливый, Большой. Водку вот притащил, даже стакан взял.

— Да это я для себя брал. Мне бутылка водки — это так, для аппетита. А тебе вроде как нужнее надо было.

Рузляев не зря носил такую кличку. Он был на самом деле большим. Дмитрию было примерно 30 лет, рост за 2 метра, широкие плечи. Я по сравнению с ним, был мальчишка в коротеньких штанишках. Славянское широкое лицо с серыми глазами. Высокий лоб и короткие волосы с залысинами. Вполне себе обыкновенный человек, если бы не большой рост. Как он умещался в наших советских машинах?

— Ну давай потрещим, Дима. Что ты хотел для себя подуточнить?

— Я тебе на свою жизнь гнать не буду, все у меня ровно вроде как выходило. Авторитетом у братвы пользовался, не на последнем месте был. В нашем деле нет профессии пиз@тый парень, поэтому приходилось и больно людям делать. Как бы мне это не нравится, не конченный же я садист, но без таких акций, барыги не хотят думать. Да, без лабуды, мне нравится жить по богатому, я хочу трахать лучших бл@дей, кататься на красивых тачках. Мне впадлу возвращаться в то говно, из которого я выполз. Понятно, что ты не остановишься, пока всех не подомнешь под себя, но только сможешь ли кусок проглотить, который откусил? Кто остался на плаву, одни Купреевские. Ну они поменьше даже нашей бригады будут. Ушатаем их, это вопрос времени. Тут вопрос в другом, как ты деньги распределять будешь? Понятно, что денежные потоки увеличатся, но как ты всю братву кормить и обувать будешь?

— К тебе тогда вопрос? С какого перепуга, за меня подписался. Дал бы Комисарову додавить и все. Ты не при делах, меня с шахматной доски убираете, Армян как бы старший остается и делите город между собой.

Большой налил себе полный стакан и выпил как воду. Глубоко вздохнув, Дима закусил воздухом. Я так водку пил, только когда звезды замачивал. Этот момент ни один офицер никогда не забудет. По случаю получения очередного звания, каждый сотрудник должен проставиться. Есть такое поверие, что если неправильно провести ритуал, то следующее звание будешь очень долго ждать. После выхода приказа, о присвоении мне старлея, я пригласил всех офицеров моего подразделения на природу. Было у нас одно место, где мы праздновали все праздники. Почти в самом центре города, недалеко от РОВД, но скрытое от гражданских зарослями кустарника. Называли мы его «Белыми камнями», там что-то пытались построить, но из-за отсутствия финансирования, остался стоять только остов белого цвета. Там обычно выпивали все сотрудники и место было подготовленное. Стол и пару лавок были изготовлены местными алкоголиками, под руководством участкового. Стол мы накрыли быстро, и все офицеры во главе с начальником присели на лавки. Мне налили полный стакан водки, по самый край и бросили в него звездочки. Как только звезды коснулись дна, я поднялся и обвел глазами моих товарищей. Я знал, что от меня ждут доклада о повышении в звании. Казалось, что это не трудно сделать, но поднести полный стакан ко рту, не разлив ни одной капли не так-то просто. По традиции, запрещено вытягивать