— Слушайте богов, Сири, у вас же есть специальные женские боги, которые говорят, что настало время освободить женщину, — двери открылись. За ними меня ждала Шанари.

Я держалась как могла, пока шла к карете. Внутри я дала волю эмоциям, и как только отъехали от замка, слезы хлынули из глаз. Оми и Сига сидели молча — они уже знали зачем мы были в замке.

Дома мы заварили чай и вышли на веранду. Была густая, будто деготь, ночь. Пахло летом, морем, цветущими деревьями и цветами. Волны бились о каменный берег. Интересно, если люди на том берегу возьмут в руки воды из этого моря, хоть одна частица этой воды доберется до этого берега? Мы видим одно солнце, одни звезды, мы живем надеждами и одинаковыми мечтами. На той стороне есть люди, что ждут меня. Сильнее, наверно, ждут Брана, а не меня.

Женщина во мне была все сильнее. Она росла в груди, и засыпая я понимала, что смирение переходит в ощущение радости. Сейчас все могла решить только я. Я думала о том, что, если я останусь здесь, Брану будет проще уплыть, но через секунду я могла здраво оценить, что это моя женщина уже хочет остаться здесь.

Два дня после встречи с Улаалем я вечерами спускалась к морю, когда в темноте туда приплывал Бран. Я решила не посвящать его в последние новости, и Оми тоже запретила говорить об этом с кем-либо.

— Сири, теперь только от тебя зависит как мы это организуем. Люди готовы.

— Завтра я встречусь с правителем, и точно все решим. Прошу тебя, только не теряй веры, скоро вы все будете дома.

— Почему мы, ты себя не считаешь?

— Если что-то пойдет не так, вы должны уйти без меня, Бран. Драс ждет вас, он готов встретить ваш корабль. Если за вами будут спешить другие суда, они не дадут им сойти на берег. Главное — постоянно двигаться. Когда будут уставать мужчины, им будут помогать женщины, они все готовы на это. Только имей в виду, что ты должен быть капитаном — единственным, кто отдает приказы. Ты один!

— Сири, ты должна плыть с нами, обязательно, только ты можешь говорить с нашими людьми так, что они тебя слушают, — дальше он что-то говорил, но я уже не слышала.

«Должна идти потому что тебя слушают», вот и вся причина. Оми должна идти с вами, потому что ты ее любишь, Сига должна идти потому что ее там ждут. А я должна потому что им всем так проще. Кто меня там ждет? Моя женщина внутри заняла всю мою оболочку, распрямилась внутри. Может, так выглядит отчаяние и страх перед сложностями, и все пройдет? Но через минуту женщина заняла и это место, где умещалась эта мысль.

— Все будет хорошо, Бран, в любом случае — со мной, или без меня, следуй нашему плану, — он не стал отвечать мне, просто отвернулся от меня, и сел в лодку.

Я поднялась домой, легла в постель, но сна не было. Ждать больше нельзя — начинается сезон штормов, который мы ждали так долго

— Если тебе не терпится обручиться, Сири, мы можем сделать это раньше, — Улааль поцеловал мою руку, когда я явилась в замок неожиданно для всех.

— Простите, правитель, я должна сообщить, что начинается сезон штормов. И я хочу, чтобы все оценили судно. А кроме прочего, нужно устроить праздник. Люди должны гордиться тем, что создается на их земле, а не бояться постоянно того, что им могут перекрыть доступ ко всему, что раньше они получали с земли и воды, — пусть его мозг сейчас обработает всю эту информацию, и моя просьба покажется ему цветами в пучине негатива.

— Когда ты будешь моей женой, ты, скорее всего, будешь врываться в мою комнату, пнув ее ногой, да, Сири? — он смеялся, и смеялся так красиво, что мне хотелось подойти и прикоснуться кончиком пальцев к его губам. Я палилась как школьница, расплываясь в своем собственном нежном взгляде.

— Нет, правитель, это очень важно для меня… и для всех людей, у них нет поводов для радости. Они должны видеть, что наконец, суда не будут уходить и умирать в волнах.

— Ты хочешь устроить показательный выход судна из гавани в шторм? Подвергнуть всех людей опасности? — он смотрел на меня как на сумасшедшую.

— Я хотела говорить с одрусом Ваалом, ну, раз уж судьба предоставила мне возможность говорить на прямую с вами, правитель…

— Да, конечно, Сири, ты решила идти прямо по головам ради своего детища, — он продолжал смеяться надо мной.

— Правитель, корабел уверен в этом судне, я уверена в нем, люди, которые его строили, готовы опробовать его и доказать, что оно безопасно, нужно проверить его, и строить только такие лапахи, — я подбежала к карте, где среди моря был прорисован остров, на который она считала раньше большой южной землей. — Вокруг нас вода, и я знаю, что вы тоже хотите расширить свои знания.

— Да, я хочу, но я делаю это более терпеливо, — он подошел ко мне показал на южную часть берега. — Здесь нет хорошего берега для спуска судов, и нам придется выходить всегда с северной части, но там, дальше, могут быть еще более богатые земли, ты права, Сири. Я не могу понять одного — зачем тебе нужен этот праздник, это доказательство того, что судно выдержит, зачем сразу кидать его в шторм?

— Правитель, я хочу быть честной с вами — люди не довольны тем, как живут сейчас, они считают, что вы забыли о своих обязанностях, они считают, что вы перестали слышать богов, и они наказывают всех тем, что суда терпят крушения. Если они увидят, что лапах вышел в шторм, и вернулся целым и невредимым, они начнут верить вам, начнут верить, что боги воды перестали злиться на вас, — это было последним козырем в моем рукаве, я планировала этот разговор иначе, потому что он должен был состояться с Ваалом.

Улааль долго молчал. Присев в кресло, он налил нам кофе. Открылась дверь, и вошла служанка с подносом. Там был белый хлеб и мед.

Она полила белые кусочки свежим, прозрачным медом, и подала тарелку Улаалю. Я заметила с какой благодарностью он принял тарелку, и принялся уплетать один кусок за другим. Сластена, я тут распинаюсь, доказываю важность того, что предлагаю, а он сидит и просто наслаждается медом!

— Это свежий, только выжатый мед. Он дикий, ты знаешь, что дикий мед вкуснее, чем тот, что приносят прирученные пчелы? — похоже, он решил уйти от разговора, и перейти к сладкому, показывая, что ему больше не интересно.

Я подошла, села в кресло. Служанка положила несколько кусочков хлеба на тарелку и полила медом прямо из стеклянной миски. Она подала мне тарелку, и я решила выждать время и закончить этот разговор. Если не получится, корабль придется просто угнать. Ночью в любую погоду, но нас будут догонять, и нам придется обороняться. Но наш Вер больше и медленнее, чем их лапахи, и это значит, что они смогут обогнать нас. И тогда всех ждет смерть.

— Сири, как вам мед? Вы видите, что в нем есть даже пчелы, они еще живы. И знаете, если не заметить, она ужалит прямо в язык. — он жевал и говорил с интонацией высокой важности этой пчелиной темы.

— Очень вкусный, согласна, что вкуснее, чем домашний, — я жевала и пыталась расслабиться, дать ему время, и себе, чтобы найти новые доводы. Он проследил, как вышла из комнаты служанка.