Алан схватил меня за руку, но тотчас же, словно опомнившись, вновь её отпустил.

– Я ведь люблю тебя, Вика! Я тебя больше жизни люблю!

Но я уже успела совладать с собой. И со своим сердцебиением тоже.

– Ну, надо же! – проговорила я, насмешливо, даже зло. – Какое неожиданное признание! И всего-то ничего, каких-то несчастных три с половиной года понадобилась робкому юноше, дабы возлюбленной в своих нежных чувствах открыться!

Я замолчала, словно в ожидании каких-либо слов Алана, но он так ничего мне и не ответил. И это его молчание разозлило меня окончательно.

– Ты ведь предал меня тогда! – заорала я прямо в лицо парню. – Предал и бросил, хоть знал уже, что мама моя погибла, что одна я осталась на всём белом свете! И о неприятностях, что меня ожидают в дальнейшем, ожидают именно от знакомства с тобой… ты ведь и об этом должен был тогда знать или хотя бы догадываться?! В отличие от меня, наивной и доверчивой дурочки! И пусть даже я сама сказала, чтобы ты уходил… я ведь в полнейшей панике была… в растерянности полной, а ты… Ты и обрадовался, так ведь?! А теперь я на шею тебе должна броситься, разрыдаться от радости и умиления, что ты наконец-таки вернуться ко мне соизволил?!

И вновь Алан ничего мне не ответил.

– Видеть тебя не хочу! – уже совершенно спокойно проговорила я. Потом повернулась и двинулась по коридору в направление к своим личным апартаментам.

«Дура! Дура! Дура! – всё то время, пока я шла, звучал во мне внутренний голос. – Какая же ты всё-таки дура непроходимая! Ты ведь любишь его, и все эти годы его одного любила! Всё это время… даже когда с Охотником спала! Немедленно повернись и беги за Аланом… останови его, скажи о своей любви!»

Но я не повернулась и не побежала, хоть теплилась в груди моей робкая надежда, что сам Алан, правильно всё уразумев, тотчас же бросится за мной следом, и упадёт передо мной на колени! И попросит прощения, и станет целовать мои руки, а я…

…я, конечно же, прощу ему всё, а потом мы вместе…

В это время я дошла, наконец-таки, до заветной двери и, чуть помедлив, её отворила.

И только сейчас поняла, что Алана всё-таки потеряла. Вторично.

И на этот раз, кажется, уже окончательно.

* * *

Это случилось, когда я уже приняла душ и теперь тщательно вытиралась большим пушистым полотенцем.

Вообще-то, я всегда закрываю входную дверь изнутри, и притом на несколько запоров сразу, но сегодня, то ли совершенно забыла это сделать, то ли (и это куда более вероятно) кто-то весьма искусный сумел запоры эти отпереть. Каким-то совершенно непонятным способом, и притом все сразу.

В общем, я услышала, как кто-то прошёлся по гостевой комнате, но сначала не придала этому особого значения. Просто совсем из головы вылетела, что Анжела с Ликой покинули меня сразу же после ужина… показалось вдруг, что это Анжела одна удалилась, а Лика по какой-то причине задержалась в моих апартаментах…

Может, поговорить со мной о чём-то срочно желает?

А потом шаги эти послышались уже совсем рядом и дверь душевой, скрипнув, распахнулась настежь.

– Лика, ты? – проговорила я, старательно ероша полотенцем мокрые волосы и, одновременно с этим, медленно поворачиваясь в сторону двери.

И тут же вскрикнула от неожиданности, одновременно с этим, пытаясь хоть как-то прикрыться влажным скомканным полотенцем.

А в проходе горой возвышался Корней, не спуская с меня своего наглого и откровенно-похотливого взгляда.

– Фигурка просто на загляденье! – медленно проговорил он. – Я, впрочем, это всегда предполагал, а теперь вот и наяву лицезреть посчастливилось.

– Пошёл вон! – гневно выкрикнула я, совладав, наконец-таки, с дурацким этим полотенцем и как можно плотнее в него заворачиваясь. – А не то…

– А не то, что? – Корней ухмыльнулся, вернее, ощерился, выставляя напоказ крупные, чуть желтоватые зубы. – Давненько я ждал этого момента!

Он попытался ухватить меня за руку, но я вовремя успела отпрянуть.

– Убирайся отсюда!

– Ага! – Корней ощерился вторично. – Считай, что уже!

Я сделала попытку ускориться, но ничего у меня с этим не получилось. Сама виновата, дура… с полной профилактикой тянула до последнего! Расслабилась неимоверно… и вот результат!

А Корней, сделав шаг вперёд, неожиданно ухватил меня обеими лапищами за талию и крепко прижал к себе.

– Чистенькая! – гнусно хихикнул он. – Люблю чистеньких баб! Это как-то заводит!

– Пусти, мразь!

Я сделала попытку вырваться, но ничего у меня не получилось. Руки у Корнея словно из железа кованные.

– А теперь на кроватку! – просипел он мне в самое ухо. – Там нам куда удобнее развлекаться будет!

Он и в самом деле потащил (вернее, понёс) меня в спальню и там грубо швырнул на кровать. Потом, алчно сопя, навалился сверху, с лёгкостью удерживая левой своей лапищей обе моих руки. Ладонью же правой руки Корней крепко зажал мне рот.

– Это, чтобы ты не завопила сдуру, – пояснил он, возбуждённо и прерывисто дыша. – А впрочем, тебе же стыдно на помощь звать, такой всемогущей! Так что, лучше не брыкайся и полежи смирненько некоторое время. А я потом никому ничего не расскажу, обещаю!

Положение было совершенно безвыходным. Корней сейчас мог сотворить со мной всё, что угодно, а я… я даже пошевелиться была не в силах. И ничего не в силах была сделать, кроме как попытаться протянуть время в надежде хоть на какое-либо, но чудо.

Впрочем, чудеса в жизни так редко случаются…

– Не будешь вопить? – прохрипел Корней мне прямо в лицо, и меня даже замутило от запаха перегара, исходящего из его влажно ощеренной пасти.

Но, преодолевая отвращение, я кивнула.

– Вот и умница! – Корней отнял руку от моего рта и тут же предупредил: – Попробуй только пискнуть, так врежу, что мигом отключишься! А мне, знаешь ли, всё равно, как тебя потом поиметь: в сознании или в отключке! В отключке, оно удобнее даже…

– Давай сделаем так… – я старалась говорить спокойно, но это у меня плохо получалось, ибо внутри всё прямо-таки клокотало от ярости. Именно от ярости, а не от страха. – В общем, ты сейчас уходишь, а я делаю вид, что ничего такого не произошло. Как тебе моё предложение?

– Дермовое! – Корней насмешливо хмыкнул. Потом глаза его неожиданно сузились и он прошептал почти зловеще: – Помнишь полянку контрабандистов неподалёку от резервации? Ты там более десяти человек положила три года назад! Неужто забыла?

– Помню! – сказала я. Потом помолчала немного и добавила: – Жалко, что тебя там не оказалось!

– Ах,