– Так мы, это… – Пьер замолчал на мгновение, растерянно посмотрел на Густава. – Мы о наших беспокоились, о Константе, Николасе, Олеге…

– Их что, нет в резиденции? – с тревогой осведомилась я. – Но почему?

– Вчера их староста к себе домой пригласил, – мрачно проговорил молчавший доселе Густав. – Интересовался очень Общиной нашей… вот и пошли с ним ребята. И секретарь ваш вместе с ними увязался, хоть толку от толстяка этого…

Густав замолчал, так и не закончив фразы.

В то время внизу, возле лестничной площадки послышался какой-то невнятный шум и мы переглянулись.

– Неужто на штурм осмелились? – начал, было, Пьер, потом выругался вполголоса и бросился в сторону лестницы. Вот он скрылся из виду, вновь появился, волоча за собой какого-то невысокого толстенького человечка, в котором я не сразу признала своего личного секретаря.

– Вот! – Пьер осторожно опустил секретаря на пол. – Полз по лестнице вверх, а в спине две стрелы арбалетных…

Из спины моего секретаря и в самом деле торчали стрелы, короткие, толстые и очень глубоко вошедшие в тело. Так глубоко, что я подивилась даже тому, как этот толстячок не умер сразу.

Но вот же не умер, и даже смог как-то сюда доползти! К обожаемой своей Повелительнице!

Наклонившись, я дотронулась пальцами-датчиками левой руки до короткой багровой шеи секретаря, находящегося сейчас, кажется, без сознания.

«Объект имеет необратимые поражения важнейших органов, вызвавшие обширные внутренние кровотечения, – бесстрастно сообщил мне скафандр. – Восстановление невозможно, летальный исход ожидается через десять с половиной минут».

«Тогда введи ему что-либо возбуждающее, – тоже мысленно приказала я. Подумала немного и добавила: – И болеутоляющее тоже».

«Задание принято к исполнению», – отозвался скафандр.

Потом я выпрямилась, по-прежнему не спуская глаз с, лежащего у моих ног секретаря.

Вот кто остался преданным до конца! Маленький безобидный толстячок, смешной и трусоватый в самой своей натуре… а я так третировала его, особенно в последнее время! Раздражение на нём постоянно срывала… злилась, непонятно за что!

В это время секретарь вздрогнул и чуть приоткрыл глаза.

– Оклемался! – обрадовано прошептал Пьер. – Значит, жить будет!

Но я-то знала, сколько времени отведено этому несчастному.

– Ты меня узнаёшь? – проговорила я, вновь наклоняясь к секретарю. – И что-то сообщить мне желаешь, так ведь?

– Повелительница! – обрадовано зашептал секретарь, преданно на меня взирая. – Я хотел помочь им, но так и не смог! За что прощения прошу, Повелительница!

И секретарь вновь обессилено закрыл глаза.

– Им, это чужакам? – нетерпеливо спросила я. – Что ты знаешь об этом, расскажи мне всё!

– Может, он чуть позже расскажет? – торопливо проговорил, стоящий за моей спиной Густав. – Сейчас ему, на мой взгляд, отдых необходим! Так что…

– Помолчи! – сказала я, не оборачиваясь, и Густав умолк. А я, опустившись на колени, вновь осторожно дотронулась пальцами-датчиками до багровой шеи секретаря.

«Ещё порцию возбуждающего! Усиленную!»

Секретарь вновь открыл глаза.

– Они убили их, Повелительница! – прошептал он, тщетно силясь приподняться. – Всех трёх, и старосту тоже… кричали, что он – Ваш сообщник! Гнались за мной, стреляли… и вот, не смог увернуться!

Замолчав, секретарь как-то виновато на меня посмотрел.

– Ты молодец! – негромко и тоже почти виновато прошептала я, потом, помолчав немного, добавила: – Прости меня, Самуэлиус! Прости, если сможешь!

Секретаря и в самом деле звали Самуэлиусом, но никто к нему так не обращался. В лучшем случае говорили: Элиус… да я и сама частенько так его называла…

– За что Вы просите у меня прощения, Повелительница?

Голос у секретаря звучал теперь прерывисто, глухо и как-то булькающее. А изо рта стекала вниз, на пол, тонкая струйка крови… впрочем, сам секретарь этого, кажется, даже не замечал.

– За всё, Самуэлиус!

Не глядя, я нащупала пухлую руку секретаря, осторожно её пожала.

«До летального исхода объекта две с половиной минуты», – тут же сообщил мне скафандр.

– За всё, Самуэлиус! – повторила я. – За то, что плохо к тебе относилась, за то, что, вообще, втянула тебя в это дело! За все эти три года, короче!

– Эти три года, Повелительница, – почти невнятно прошептал секретарь, – были счастливейшими годами моей жизни! Спасибо тебе за них!

Впервые секретарь назвал меня на «ты», и это почему-то очень меня обрадовало. И очень хотелось мне хоть словце ещё услышать из уст этого замечательного человека, но я так ничего более и не услышала.

«Исследуемый объект мёртв, – бесстрастно сообщил мне скафандр. – Причина смерти: два проникающих ранения с последующим повреждением лёгких, печени и сердечной сумки».

– Прости, Самуэлиус! – прошептала я, поднимаясь на ноги. Потом посмотрела на трёх, стоящих рядом чужаков и мрачно добавила: – Вот оно дело как повернулось?!

– Кто-то бежит! – насторожился Густав. – По коридору бежал, теперь по лестнице вверх поднимается! Ага, вот это кто! Лика!

Это и в самом деле была Лика. Остановившись на мгновение, она растерянно огляделась по сторонам, потом, завидев нас, бросилась в нашу сторону.

– Вы уже всё знаете, да?

И тут же испуганно вскрикнула, увидев на полу тело секретаря. Впрочем, тут же взяла себя в руки.

– Я закрыла входную дверь изнутри! – проговорила Лика, с трудом переводя дыхание. – Она там прочная, металлическая… и решётки, кажется, на всех окнах! Или не на всех?

– На всех, – сказала я, внимательно глядя на подругу. – А вот насчёт двери мы как-то и не подумали!

– А охранники что? – с каким-то негодованием даже проговорил Пьер. – Это ведь их прямая и непосредственная обязанность!

– Охранники! – Лика насмешливо хмыкнула. – Где они, охранники эти? Ни одного внутри здания не осталось, поразбежались все!

– А за тобой что, тоже гнались? – с каким-то беспокойством осведомился Густав. – Как за этим вот…

И он кивнул в сторону неподвижного тела секретаря.

– Его Самуэлиусом звали! – почти зло выкрикнула я. – Самуэлиусом, а не «этим вот»!

– Тихо, Вика! – прошептал Алан мне на ухо и, одновременно с этим, осторожно дотронулся до моей руки (вернее, перчатки). – Густав не хотел его оскорбить, поверь мне!

– Ладно, проехали! – Я повернулась в сторону Лики, некоторое время внимательно на неё смотрела. – Так что, за тобой действительно гнались? В смысле, и за тобой тоже?

– Да нет, что ты! – Лика отрицательно мотнула головой. – Никто на меня и внимания не обращал, потому я смогла беспрепятственно сюда добраться!

– Вот только зачем? – Проговорив это, я всё продолжала и продолжала внимательно вглядываться в лицо своей подруги (бывшей, настоящей, будущей?… кто знает!..) – Сейчас подле меня опаснее всего находится! Ведь я – прислужница дьявола!.. или ты ещё не слыхала об этом?…

– Не мели ерунды, Вика! – Лика подошла ко мне вплотную и как-то особенно тепло мне улыбнулась. – Ты просто моя подруга, лучшая и единственная! И