и наконец-то по – настоящему улыбнулась. Хоть и не ощутила того трепета в груди. Лишь был какой-то вакуум, подразумевавший ностальгию. Куроки легко перехватил руку Анны, притянул к себе и едва коснулся губами ее щеки, попутно отмечая, что его… Подруга стала пользоваться услугами профессиональных визажистов. Сора же справлялась сама. Оторвавшись от щеки, мужчина посмотрел в эти знакомые смеющие глаза и почему-то снова вспомнил жену. Несколько недель назад, когда у Соры было вновь ревнивое настроение и она прилично выпила вина за ужином, у них «состоялся» очередной разговор – допрос:

« – Ты спал с ней? – императрица вновь завела этот совершенно ненужный диалог про Анну. Сора, снимая с руки браслет, на секунду подумала, что зря начала это, но эта чертова обида, живущая в ней годами и вино решили иное. Они словно вели разговор о погоде, только на повышенных тонах.

– До или после нашей свадьбы? – чуть усмехнувшись, поинтересовался Куроки, послабляя галстук.

– Вообще, – обреченно вздохнув, произнесла женщина, и устало уселась на кровать. Зачем она снова начала эту бессмыслицу? Винный задор покинул ее, оставив горький остаток безысходности.

– Нет, – его нельзя было упрекнуть во лжи, таким кристально честным казался его тон. – Целовал. Да. И мне это нравилось.

– От этого еще хуже, – Сора легла и обняла подушку, сонно пробормотав. – Ваша эта возвышенная любовь…»

– Я так рада тебя видеть! – в голосе Анны пропал роскранский акцент, и появилось нечто неуловимо французское в ее английском. – Мой милый взрослый мальчик.

Куроки хотел извиниться перед министром Грепиль, но только сейчас заметил, что тот пропал. Профессионально, однако.

– Мальчик, – улыбнулся император Упонии, снова обретая себя. – Сестра называет меня мальчишкой.

– Может быть она и права, – Анна до сих пор ощущала тепло его руки. Это родное чувство ей совершенно не хотелось терять. Наконец-то ее сердце начало биться сильнее, разгоняя кровь по венам и верно отключать ее адекватную часть мозга. – Вы приедете на свадьбу Саши?

– Конечно, – Куроки улыбаясь, еле ощутимо поглаживал большим пальцем левой руки ее руку. Он снова начал чувствовать эту тишину, окружавшую их. – Ты завтра в Лину?

– Да, – чуть пожав плечами, ответила Анна. – Встречаемся с мамой и Жанной. Это невеста Саши.

– Я знаю, – отмахнулся Куроки и наконец-то выпустил ее руку. – Жаль меня там не будет. Дела в Кикасэки.

– Надеюсь, что не очередной план по отбору островов у Роскраны? – чуть угрожающе произнесла княгиня.

– Мы никогда не сойдемся в этом вопросе, – вздохнул Куроки и оглянулся по сторонам, прежде чем задать вопрос. – Может быть поужинаем?

– Прости, – покачала она головой и взяла его за предплечье. – У меня еще встреча, а позже нужно будет позвонить домой. Киард так просто не уснет.

– Ты наверняка самая лучшая мать на свете, – он осторожно завел ее прядь волос за ухо.

– Нет, – Анна грустно улыбнулась. – Я слишком мало уделяю ему внимания. И моя мама была совершенно иной. Хорошо, что есть Виктор.

– Да, хорошо, – с неохотой согласился Куроки, после того, как она отпустила его предплечье. Почему-то эту встречу, он представлял не так: они должны были поужинать, погулять по ночному городу, рассказывая смешные истории про детей. Но нет. И он был несколько разочарован этим, чувствуя себя ребенком, у которого отобрали любимую игрушку. Быть может если бы он знал насколько Киард был бесценен для Анны, если бы он так легко не «получил» Хикари и Такэо, то понял бы, почему можно так просто отправить в бездну все свои желания, лишь бы увидеть улыбку ребенка.

– Моя так называемая бывшая девушка уже успела родить двойню, а я только женюсь, – Саша, в который раз потянулся к своей черной бабочке. Он, в отличие от Виктора в день свадьбы был одет в простой черный костюм и белоснежную рубашку. Никаких тебе мундиров, регалий, взамен – главному телеканалу Грепиль было предоставлено разрешение на прямой эфир. Хоть Жанна до сих пор вздрагивала от затвора камеры.

– Это предсвадебный мандраж, милый мой, – Виктор легко приобнял его за плечи и самостоятельно поправил бабочку.

– Ты тоже боялся перед свадьбой? – спросил Александр безвольно опустив руки и став рассматривать себя в зеркале, отмечая, что его загорелая кожа сейчас кажется совершенно белой.

– Боялся? Нет. Нервничал? Да, – ответил Виктор отойдя. – Я был уверен, что моя невеста не сбежит и не отменит свадьбу. Это не в ее характере. Меня беспокоило то, что я оступлюсь, чихну когда нас будут фотографировать. Но как только нас объявили мужем и женой, все стало так легко. Даже все равно. Тем более после шутки твоей сестры.

Мужчина внимательно посмотрел на жениха: Саша вырос на его глазах; в свои двадцать шесть он обрел то, что Виктор сумел лишь в тридцать пять. Может быть, если он в этом возрасте не был таким ветреным и себялюбивым, то вокруг него уже прыгали внуки, а не единственный сын. И все было бы по – другому: не было бы дружбы с Альбертом, интересных знакомств, опыта и мудрости. И самое главное – не было бы потрясающий воспоминаний: первый поцелуй Анны, их тихие вечера в библиотеке, первые шаги Киарда и поездки за город всей семьей. «Сейчас» было бы иным. Чужим. И никто не в силах сказать насколько счастливым было бы оно.

– Мальчики, пора, – в комнату заглянула Мария, что придерживала за руку Киарда.

– Иди – ка сюда, – сказал Виктор, подхватывая сына. Мальчик звонко рассмеялся и обнял отца. Навряд ли иное «Сейчас» было бы счастливее без его смеха.

31.10.2012

С Днем Рождения!

Не могу поверить, что тебе тридцать три!

С любовью, К.

6.11.2012

Тридцать шесть! Интересно: помещаются ли свечи на твоем торте?

A.P.

Она любила эту старую придворцовую церковь, которую начал восстанавливать еще Альберт, а закончила она. Здание было очень старым, каменные своды были старше монархии Грепиль и какая-то странная добрая атмосфера, наполнявшая здешний воздух, тянула ее душу сюда. Просто посидеть и поразмышлять в тишине, наблюдая как гаснут свечи, словно жизни.

– Я слышала вы не особо довольны мной, святой отец, – княгиня подсела на скамью к старому приходскому священнику, что как свеча уже догорал свои последние часы. Этот человек знал множество тайн и с ним уходило полчище ответов и мировых сенсаций: он крестил Анну и отпевал ее дочь, причащал ее сына и молился за Альберта. А еще отец Кристоф был умнейшим человеком, из всех которого знала Анна, чутким с любящим сердцем – именно он своей верой и надеждой пошатнул ее жизненные устои, благодаря нему она начала немного верить, хотя бы