Солейс молча смотрела в огонь. Таинственная игра света и теней на ее лице делала его похожим на маску.

— И вот сейчас я гадаю, уж нет ли за всем этим ловушки… Что-то неуловимое мелькнуло на ее прекрасном и равнодушном сейчас лице… должно быть, воспоминания.

— Нет тут никакой ловушки, — отозвалась она. — Я и в самом деле хочу, чтобы вы стали законным владельцем Фултона. Тогда никто уже не осмелится претендовать на эти земли.

— Пусть только попробует. — Баркли поднес к губам руку девушки и скрепил их договор страстным поцелуем. — Когда устроим свадьбу? Скажем, через две недели?

Солейс кивнула.

— Я бы с радостью хоть сейчас повел вас к алтарю, да отец Дэвис почему-то заупрямился. Хочет, чтобы свадьба состоялась только на Рождество. Что ж, на Рождество так на Рождество. Я не стану спорить. Таким образом, наш с вами брак будет благословен вдвойне.

— Солейс, не могу поверить, что ты и в самом деле собираешься стать женой этого негодяя, — говорил отец Дэвис, стоя перед девушкой. Маленькие пухлые ручки священника лежали на его животе, глубоко посаженные темные глаза с глубокой тревогой вглядывались в лицо девушки. — Мне с большим трудом удалось уговорить его отложить венчание на две недели. Я сделал это, надеясь, что за это время ты одумаешься.

Солейс заметила, что в замковой церкви произошли изменения. Сверкающий золотом новый алтарь сразу бросался в глаза. Рядом появилась статуя Пресвятой Девы Марии. В ее незрячие глаза и смотрела сейчас Солейс, избегая участливого взгляда священника. Херувимчики взирали на нее со своих пьедесталов, украшенных великолепной резьбой, казалось, выражая неодобрение. Даже статуи святых кидали на нее укоризненные взгляды. Солейс поежилась. Прежде она никогда ничего не скрывала от отца Дэвиса, тем более говоря с ним в церкви. Так зачем же делать это теперь?

— Он самый бессердечный человек из всех, кого я когда-либо видел, — продолжал священник.

Солейс подняла на него глаза.

— Он чем-то обидел вас, отец?

— Меня? Нет, дитя мое. Не меня. Но я — один из немногих, кому удалось избежать его гнева. Скажи, ты уже видела кого-нибудь из крестьян Фултона?

Солейс два дня не выпускали из комнаты. Судя по всему, Баркли опасался, что она опять сбежит. Наконец он все-таки смилостивился: девушку под конвоем отвели в церковь и позволили побеседовать с отцом Дэвисом. Но у входа стояли три вооруженных воина. Они проводили Солейс в комнату, ставшую ее тюрьмой.

— Он ограбил их, Солейс, — тихо пояснил священник. — Войдя в Фултон, барон забрал весь урожай, И вот теперь, когда наступает зима и с каждым днем становится все холоднее и холоднее… — Отец Дэвис умолк, опустил голову и сокрушенно развел руками. — Остается только молиться, чтобы зима выдалась не слишком суровой.

Крестьяне! Солейс решила, что поступила разумно, вернувшись в Фултон. Может, ей удастся раздобыть для них еду и помочь продержаться до весны. Хотя бы тем, у кого есть дети.

— Потому-то я и решила выйти за него замуж, отец. Надеюсь, мне удастся смягчить его сердце.

— Ах, дитя мое, никто и никогда не смягчит сердце этого человека. Его волнует только слава. Слава на земле и в царствии небесном. — Священник покачал головой. — Да, он щедро одаривает церковь, но в сердце у барона нет ни любви, ни жалости. Вспомни только, как он поступил с твоей бедной мачехой. — Отец Дэвис приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Боюсь, ты горько заблуждаешься, дитя мое, надеясь пробудить в нем доброту.

— Я ни на что не надеюсь.

— Неужели ты любишь его?

Солейс замялась. Она не знала, что ответить, а кривить душой ей не хотелось.

— Вы же сами знаете… его любит моя сестра.

Священник презрительно фыркнул.

— У Бет всегда ума было не больше, чем у ослицы.

Солейс улыбнулась.

— Как славно снова видеть твою улыбку, дитя мое, — прошептал отец Дэвис. — С тех пор как ты исчезла, замок Фултон превратился в обитель скорби. Но расскажи мне, где ты была все это время. — Священник грузно опустился на скамью и пригласил девушку расположиться рядом.

— Так куда же ты направилась, сбежав из Фултона? — В Кэвиндейл.

— Вот как? Но ведь это же так далеко отсюда! И ты поехала туда одна?

— Нет.

Она чувствовала на себе проницательный взгляд священника.

— И кто же сопровождал тебя, дитя мое?

Девушку охватило отчаяние.

— Логан Грей.

— Логан?! Не может быть! — Отец Дэвис всплеснул руками. — Брат Питера?

Солейс кивнула, и прядь волос упала ей на лицо.

— Он служил в Фултоне сокольничим. Разве вы не знали?

— Сокольничим… все это время… Боже мой… и я не узнал его! — Священник поднял глаза к куполу церкви. — Мои молитвы наконец услышаны! — Оглядевшись, он шепотом спросил: — Так, значит, он вернется сюда, чтобы захватить Фултон?

— Наверное, Логан был бы счастлив сделать это, отец мой, но к тому времени, как он окажется здесь, будет уже слишком поздно.

— Слишком поздно? — ахнул отец Дэвис. — Но… ведь ты не рассчитываешь, что сама заставишь Баркли убраться отсюда?

— Нет, потому что не хочу, чтобы Фултон достался Логану.

— Но, девочка, ведь это наша единственная надежда!

— Он убил моего отца. — В глазах Солейс вспыхнула ненависть.

Опустившись на колени перед священником, девушка поднесла к губам его руки.

— Обвенчайте нас, отец! Умоляю вас!

— Ты не понимаешь, о чем просишь меня, — горестно прошептал он. — Сердце мое истекает кровью при мысли о том, что кто-то из моих возлюбленных чад будет страдать!

— О чем вы, отец?

— Дитя мое, я прожил в Фултоне много лет. Я старый человек, Солейс. Питер и Логан выросли у меня на глазах. Я любил их так же, как люблю тебя. И вот появился твой отец. Я видел своими глазами, как погибла вся их семья. Понимаешь, ведь они были как бы моими детьми… И ты тоже. И я никогда не позволю тебе совершить непоправимое. Я отказываюсь венчать вас!

— Прошу вас, отец!

— Иди, дитя мое, — сурово сказал священник. — Посмотри сама, что сделал Баркли с твоим родным Фултоном, и если ты и после этого будешь настаивать, что ж… тогда я обвенчаю вас. — Он печально покачал головой. — Сходи навести Питера. Позаботься о нем, дитя мое.

— Питера? — выдохнула Солейс. — Он здесь? И где же, отец мой?

Священник тяжело вздохнул.

— Где же ему быть, девочка, как не в донжоне, в каменном мешке?

Глава 39

На следующий день Солейс вместе с Баркли спустилась по узким каменным ступенькам в темный донжон. Высокая фигура Баркли заслоняла от девушки то, что ждало ее впереди, но стоны и вопли несчастных узников подземной тюрьмы долетали даже сюда. Когда же нога Солейс коснулась последней ступеньки, душераздирающие крики оглушили ее. Девушка уцепилась за скользкую каменную стену и похолодела от ужаса. От смрада у нее закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Только усилием воли она сдержала мучительное желание убежать из подземного ада.