Едва Солейс вспомнила о том, как была счастлива с ним, слезы навернулись ей на глаза. Сейчас девушке казалось, что жизнь никогда не давала ей столько радости, как в те далекие дни. А теперь душа Солейс была пуста, словно выжженная зноем пустыня.

Совсем скоро она станет женой Баркли, хотя ненавидит его и питает к нему глубокое отвращение.

— Уж не замышляешь ли ты броситься вниз со стены? Услышав вкрадчивый голос барона, Солейс вздрогнула и смахнула слезы.

— Нет, милорд, — прошептала она.

— Вот и хорошо. — Он приблизился к ней. — Пока ты полезнее мне живая, а не мертвая.

Его пальцы игриво скользнули по руке девушки. Она почувствовала себя так, будто ее вываляли в грязи. Гнусно усмехнувшись, Баркли погладил ее по щеке, и пальцы его поползли вниз… Солейс отпрянула.

— Нет… с этим следует подождать до нашей брачной ночи.

— Но я настаиваю, дорогая. — Барон склонился к ней. Прижавшись к стене, Солейс замотала головой.

— А я считаю, что с этим можно подождать.

Взгляд Баркли гипнотизировал ее. Вдруг из его груди вырвалось что-то похожее на рычание, и девушка побледнела. Ее била дрожь.

— Здесь очень холодно.

Она поежилась и сделала шаг в сторону.

Бледно-голубые глаза Баркли вспыхнули холодным огнем. Схватив девушку за руку, он рванул ее к себе и прижал ее ладонь к выпуклому гульфику.

— Когда мы обвенчаемся, я научу вас множеству способов заниматься любовью. Возможно, некоторые из них вы найдете несколько… необычными. Но боюсь, вам придется подчиниться.

Солейс тщетно пыталась вырваться.

— У меня большие виды на вас, моя дорогая… Такое вогнало бы в краску и шлюху.

Наконец Солейс овладела собой.

— Разумеется, милорд. Ничуть не сомневаюсь, что так оно и есть.

— Вам придется выполнять мои прихоти не только в первую брачную ночь, но до тех пор, пока я этого хочу.

Выпустив руку девушки, Баркли впился поцелуем в ее губы.

Вскрикнув от отвращения, она оттолкнула его.

— Но это потом, милорд! А пока я буду делать только то, что хочется мне!

Солейс бросилась бежать.

Увидев в эту минуту его лицо, она поняла бы, что разбудила в нем зверя: глаза Баркли горели холодным огнем, на тонких губах играла похотливая усмешка. Он было устремился за Солейс, но тут перед ним словно из-под земли появился высокий монах в плаще с низко надвинутым на глаза капюшоном. Они столкнулись, и барону показалось, что он ударился о каменную стену.

Но когда Баркли, изрыгая проклятия, обратил свой горящий яростью взор на монаха, тот, невнятно пробормотав извинения, склонился перед ним в униженном поклоне. Барон стиснул зубы, но промолчал, увидев, что жертва его уже ускользнула.

Глава 40

Наступил день свадьбы. Стоя перед церковью, Солейс безучастно смотрела на отца Дэвиса, ожидающего ее возле сверкающего золотом нового алтаря. Сейчас она видела его сгорбленную спину и поникшие плечи. В коричневом плаще с капюшоном он походил на странствующего монаха. Девушка поежилась.

И вдруг ей показалось, что в церкви стало темнее. «Это из-за того, что в ней полно монахов», — равнодушно подумала Солейс. Как мрачные птицы, они сидели на узких деревянных скамьях, стояли вдоль стен. Не меньше было и воинов Баркли. Все они явились поглазеть на свадьбу нового владельца замка.

Солейс понимала, что только любопытство привело сюда этих людей. Баркли решил позаботиться о том, чтобы она не передумала в последний момент. Девушка печально покачала головой. Слишком поздно! Она сделала свой выбор, и пути назад нет.

Ощутив горечь в душе, Солейс вспомнила Логана и твердыми шагами пошла к алтарю. Никто из тех, кто провожал взглядом эту хрупкую девушку, не заподозрил бы, что ее сердце обливается кровью. В белом платье с широким поясом Солейс казалась выше. «Боже, это платье — насмешка над моей утраченной девственностью!» Но надеть черное значило бы бросить дерзкий вызов. Солейс не решилась на это, хотя черное символизировало бы ее разбитые надежды. Она наденет черное после свадьбы, когда все эти земли на законных основаниях перейдут Баркли. А сейчас придется сделать последний шаг… это будет местью за отца.

Барон в роскошном алом камзоле, отделанном пушистым мехом, походил на князя тьмы. Он ждал девушку возле алтаря. На поясе его висел тяжелый боевой меч, на эфесе которого тускло мерцали рубины, похожие на капли крови. Но взгляд девушки был прикован к его светло-голубым глазам. Сейчас в них сверкало нескрываемое торжество.

Она остановилась в двух шагах от Баркли, и он, ухмыльнувшись, протянул ей руку. Сделав вид, что не заметила ее, Солейс приблизилась к отцу Дэвису.

Услышав за спиной мерзкий смешок Баркли, она не удостоила его взглядом. Священник, бледный и напряженный, стоял вполоборота к жениху и невесте. Капюшон спустился до самых глаз, на лицо падала тень, и потому сейчас отец Дэвис напоминал хищную птицу. В полной тишине он поднялся по ступенькам к алтарю.

Сердце Солейс неистово колотилось. Через несколько секунд она станет леди Баркли, и теперь уже ничто не в силах этому помешать. Боже, какое безумие! Зачем она это сделала? Ужас непоправимой беды неумолимо надвигался на нее. Девушке хотелось закричать, выхватить из ножен меч барона и вонзить его в черное сердце негодяя. Она проклинала того, кто толкнул ее на это. Все кончено. Остается только молиться о том, чтобы побыстрее завершился этот фарс.

Солейс подняла голову. Отец Дэвис стоял уже перед ними. Взгляд девушки остановился на его стиснутых руках, и она чуть не покачнулась. То были не старческие руки со вздутыми венами, а сильные и молодые.

Господи, что за наваждение! Солейс так хорошо знала руки отца Дэвиса, столько лет связанного с их семьей!

Девушка подняла глаза к лицу священника, но не смогла разглядеть его под надвинутым капюшоном.

И вдруг сильная рука схватила девушку за запястье и рывком оторвала ее от Баркли.

Барон вытаращил глаза и уже сделал шаг вперед, но в ту же минуту священник откинул капюшон. Это был Логан.

Выхватив меч, он приставил его к горлу Баркли. Солейс оцепенела.

— Вот мы и снова встретились, дружище! — с яростью воскликнул Логан.

— Ах ты вероломная шлюха! — Глаза Баркли впились в помертвевшую Солейс. — Ты заманила меня в ловушку!

Девушка потеряла дар речи и едва держалась на ногах.

— Проклятый дурак! — заорал Баркли. — Думаешь, тебе удастся уйти живым?

— А ты обернись, — насмешливо отозвался Логан, — посмотри по сторонам да скажи своим людям, чтобы бросали оружие и сдавались!

— Один против всех? — Баркли расхохотался. — Да ты, никак, сошел с ума, парень!

Но Логан небрежным кивком указал на что-то в глубине церкви. Послышался топот нескольких десятков ног, звякнуло оружие, и закутанные в монашеские одежды фигуры выступили вперед. То же самое произошло и на хорах. Как только одежды были сброшены, Солейс увидела знакомые лица. Светловолосый Блэйд, улыбавшийся гигант Голиаф… Девушка всхлипнула.