— О, — произнесла она. Некоторое время мы молчали. — Ты овладел мной против моей воли, — сказала она наконец.

— Ну и что?

— Мне было интересно, сделаешь ты это или нет.

— Ты будешь моей, когда мне этого захочется.

— Правильно, — прошептала она, сладко прижимаясь ко мне губами. — Я всего лишь рабыня, а ты — такой сильный. Я и не подозревала, что мужчина может быть так силен.

— В этом есть и твоя заслуга, — усмехнулся я и ухватил ее за ремешок на горле. — Ночью, в темноте, под шкурами, обнаженная рабыня всегда возбуждает мужчину.

— Ты не посчитался с моей гордостью, — прошептала она.

— Еще чего не хватало, — ответил я. — Ты же рабыня.

Дыхание девушки стало чаще.

— Смотри не разбуди остальных, — предупредил я ее.

— Да, господин, — простонала она и отдалась мне еще раз.

Спустя некоторое время Арлин прошептала:

— Знаешь, что бы я сделала, если бы ты швырнул мне мои цепи?

— Нет, — ответил я, целуя ее губы.

— Я бы их подняла и…

— И?

— Я бы их целовала и облизывала.

— Правильно, — сказал я. — Потому, что ты — рабыня.

— Да, — прошептала девушка. — Я — рабыня.

— Теперь спи, — приказал я.

— Господин? — позвала она.

— Что?

— Я уже не боюсь идти на север.

— Между прочим, это очень опасно, — сказал я.

— Не боюсь. Ты же будешь со мной. Спасибо, что пустил под свои шкуры испуганную девушку.

— Спи, крошка, — усмехнулся я.

— Да, господин.

Некоторое время я лежал, глядя в темноту и размышляя о природе мужчин и женщин. Хорошо, что мне довелось жить на Горе, а не на Земле. Я поцеловал лежащую рядом очаровательную девушку, но она этого не почувствовала. Утомленная рабыня спала беспробудным сном. Я думал о Карджуке и льдах. К слову сказать, Карджук на иннуитском означает «стрела». Снаружи поднимался ветер. Ветер меня не тревожил. Лишь бы не было шторма.

Затем я уснул.

Было невыносимо холодно. Я не знал, как далеко на север мы забрались.

— Толкать! — заорал Имнак.

Рабыни и я соскочили с саней и принялись толкать заваливающиеся набок сани.

— Подожди! — крикнул Имнак Карджуку.

Карджук спрыгнул с полозьев и прикрикнул на тащившего его сани снежного слина.

Экспедиция состояла из трех экипажей. Карджук и Имнак ехали на своих санях. В сани Карджука был запряжен его собственный снежный слин, Имнак одолжил слина у Акко, а Рэму пришлось купить себе другого слина. Прежний погиб в когтях кюра. Слина он купил за несколько пачек базийского чая у Наартока. Карджук и Рэм ехали по одному, на санях Имнака разместились, помимо нас с ним, еще четыре рабыни. Большую часть пути им приходилось бежать рядом с санями, время от времени мы позволяли самой измученной девушке немного прокатиться.

Карджук поднял руку, чтобы дать команду двигаться дальше.

— Нет, подожди! — крикнул вдруг Имнак.

Он вглядывался в темное небо. Мы уже пять дней шли по льду. Шторм то собирался, то снова отступал. По крайней мере в этом нам пока везло. Как я уже говорил, полярная ночь редко бывает непроглядной. Ярко сияют луны, да и свет звезд хорошо отражается от льда и снега. Я посмотрел на громоздящиеся вокруг причудливые, дикие формы. Мы застыли посреди немыслимой, первобытной геометрии. Свирепые ветры и вздымающееся море создали эти величественные и грозные громады. Иногда мы чувствовали движение льда. Временами приходилось перепрыгивать через трещины, замерзающие буквально под нашими ногами.

Имнак показывал на юг. Там не было видно ни одной звезды. Огромная туча затягивала небо.

— Давай разобьем лагерь! — крикнул Имнак Карджуку.

Тот не ответил, посмотрел вперед и снова поднял руку.

К нам подошел Рэм.

— Скоро начнется шторм, — сказал Имнак. — Надо разбить лагерь.

Карджук поднял руку еще выше.

— Подожди, мне надо проверить полозья! — крикнул Имнак.

Карджук опустил руку и стал ждать.

Имнак плеснул на полозья немного воды. Это делается для того, чтобы на них схватился тонкий слой льда, который удерживается при помощи специальной смазки, приготавливаемой из земли, мха и травы.

— Пошли дальше! — крикнул Карджук.

— Шторм начинается, — ответил Имнак. — Может, лучше сделаем привал?

— Позже! — сказал Карджук.

— Ну ладно, — пожал плечами краснокожий.

— Разумно ли идти дальше? — спросил Рэм у охотника.

— Нет, — проворчал тот.

Мы выровняли сани.

— Привяжи рабынь к саням, — сказал Имнак.

Ветер усиливался.

Я отмотал футов пятнадцать сплетенной из кожи табука веревки и набросил его на шею Арлин.

— Господин! — запротестовала она, но тут же полетела на снег от мощной пощечины.

Одри тут же подбежала ко мне и подставила шею, чтобы я привязал и ее тоже. Закончив, я швырнул ее на колени, чтобы не чувствовала своего превосходства перед Арлин. Обе всего лишь рабыни. Концы веревки я прочно привязал к задней правой перекладине саней. Имнак между тем проделал точно такую же процедуру с Барбарой и Поалу.

— Может, вам и руки скрутить за спиной? — спросил я Одри и Арлин.

— Не надо, господин! — взмолились рабыни.

— Встать, чего развалились! — скомандовал я, и девушки поспешно вскочили на ноги.

Карджук запрыгнул на полозья и огрел своего слина бичом по голове.

Сани Рэма заскользили следом.

— Пошел! — крикнул Имнак и хлестанул своего слина.

Зверь выгнул спину и, царапая огромными когтями по льду, навалился на упряжь. Я уперся в сани сбоку, помогая ему набрать инерцию. Имнак спрыгнул с полозьев и бежал рядом с санями. Позади семенили привязанные рабыни. Иногда кто-нибудь бежит впереди повозки, чтобы раздразнить слина, который обычно перенимает, предложенную скорость. Сейчас в этом не было необходимости, так как впереди шли сани Карджука и Рэма.

Время от времени Имнак забирался на полозья, оборачивался и изучал остающуюся за спиной местность. Так всегда поступают краснокожие охотники. Подобным способом они страхуются от всяких неожиданностей и запоминают дорогу назад. Во льдах это особенно трудно, ибо причудливые, дикие формы напоминают друг друга. Остаются ветер и звезды. Ветры, как правило, дуют в определенном направлении. Если же небо затянуто тучами, а ветер стихает, охотники могут определить по кристалликам льда, в какую сторону он дул последний раз. Все сказанное, конечно, не означает, что краснокожие охотники никогда не теряются. Теряются. Просто они лучше чем кто-либо научились ориентироваться в этих безжизненных просторах при помощи звезд, ветра, льда и невероятно развитого чувства пространства. Любопытно, что, рисуя на снегу примитивные карты местности, краснокожие уделяют мало внимания географическим очертаниям материков и островов. Куда больше их интересуют конкретные приметы и Ориентиры. Так, например, краснокожие могут не знать точной формы полуострова, на котором находится их стойбище, зато обязательно укажут расстояние до ближайшего лагеря. В этом заключен большой смысл. Гораздо важнее знать, сколько осталось идти до следующего становища, нежели иметь безупречную в географическом отношении карту. Бывает, что потерявшиеся охотники месяцами выбираются из ледяного плена. На вопрос: «Где ты был?» — принято отвечать: «Охотился». Разумеется, в пищу можно употребить собственного снежного слина. Правда, тут важно успеть. Бывает, что изголодавшийся слин первым набрасывается на своего хозяина. На севере человека подстерегает множество опасностей. Здесь надо очень много знать. Я был безмерно рад, что рядом со мной находился Имнак. Временами он казался мне странным, но я все равно восхищался этим человеком. Я многим был ему обязан и не питал по этому поводу никаких иллюзий. Хорошо, что мы были друзьями, ибо между друзьями не может быть никаких счетов.