— Теперь можно спать, — объявил он.

— Ведаешь ли ты, что творишь? — спросил я краснокожего.

— Хочешь жить? — вопросом на вопрос ответил он.

— Хочу, — сказал я.

— Тогда не спорь. Либо мы, либо слины.

В ту ночь я долго не мог заснуть. Неожиданно снаружи раздался дикий, пронзительный визг раненого зверя. Очевидно, желудочный сок растворил жилы табука.

— Что это? — испуганно воскликнула Арлин.

— Ничего, спи, — сказал я.

* * *

Мы продвигались на север.

Слинов больше не было. Первый из пятерых погиб две ночевки назад. Оставшиеся четверо сожрали его вместе со шкурой. Еще двое, очевидно, пресытившиеся мясом, отвалили куда-то в сторону. Два слина по-прежнему шли за нами. Вчера, или одну ночевку назад, Имнак бросил на санный след еще один кусок мяса с китовым усом внутри. Более агрессивный из увязавшихся за нами слинов первым набросился на приманку. Он подох через один ан, до последней секунды продолжая бежать по нашему следу. Второй, более осторожный слин, присел возле собрата и терпеливо ждал, когда тот перестанет дергаться. Затем он приступил к пиршеству. Сегодня Имнак бросил на след еще один, последний кусок мяса. Спустя несколько часов раздался протяжный, жалобный визг смертельно раненного зверя.

Имнак торопливо развернул сани.

— Поспешим! — весело воскликнул охотник. — Это наше мясо!

Когда мы подъехали, животное неподвижно лежало на снегу. Из широко раскрытых глаз текли и тут же замерзали слезы. Очевидно, боль была невыносимой. Слин никак не отреагировал на наши копья.

* * *

— Пора строить убежище, — объявил Имнак.

Мы нашли подходящую глыбу льда и принялись вырубать из нее блоки нужных размеров. На иннуитском подобные строения называются «иглу», хотя иногда этим же словом называют обычный чум.

Вскоре постройка была закончена, и Имнак забрался внутрь.

Девушки уже готовили ужин.

— Кажется, от слинов мы избавились, — сказал я.

— Да, так далеко на север они не забредают, — согласился охотник.

— Тогда чего нам бояться?

— Не забывай, что это край ледяных зверей, — произнес он.

Я выбрался из иглу. Снаружи небо переливалось полосами неровного света. Казалось, гигантский желто-зеленый занавес колышется на высоте нескольких сотен миль. Подобное атмосферное явление объясняется тем, что электрически заряженные частицы бомбардируют верхние слои атмосферы. Между тем для этого времени года подобное явление было весьма необычно.

Я позвал Арлин. Вместе с ней вышла и Одри. Некоторое время мы молча любовались причудливыми переливами света, потом я напомнил рабыням, что пора заниматься делами.

Спустя час, лежа в моих объятиях, Арлин прошептала:

— Как это было красиво! Как, оказывается, прекрасен север!

— Да, — сказал я. Вокруг царило спокойствие и безмолвие полярной ночи.

— Что это? — вдруг резко спросила рабыня.

— Имнак? — позвал я.

— Я слышал, — проворчал охотник.

Мы замерли. Некоторое время не доносилось ни звука. Потом снег снова заскрипел. Кто-то приближался к нашему иглу.

— Слин? — прошептал я.

— Слушай, — отозвался краснокожий.

— Это слин? — спросила спустя несколько минут Арлин.

— Нет, — ответил я. — Он ходит на двух ногах.

Вскоре шум затих. Я слышал, как Имнак засунул нож в ножны. Я тоже спрятал оружие.

— Посмотрю, что это, — сказал я, натянул верхнюю парку и полез по ледяному тоннелю на выход.

Тоннели в иглу заменяют двери. Они позволяют сохранить тепло. Делают их достаточно широкими, чтобы не порвать о ледяные зазубрины рукавицы или одежду. На севере это немаловажно. Иголки и нитки важны здесь не менее ножей и гарпунов. Широкие тоннели позволяют также выходить из жилища с оружием наготове. В краю диких и опасных зверей это обязательное условие для любого жилья.

Позади меня полз Имнак. Добравшись до конца тоннеля, я тихонько сдвинул в сторону прикрывавший вход ледяной валун. Иглу никогда не закрывают наглухо, свежий воздух должен поступать постоянно, тем более когда внутри горит огонь.

Сжимая в руке нож, я осторожно выбрался наружу. Следом за мной, также с ножом в руке, появился Имнак.

Кругом царила тишина.

Рабыни, вначале Поалу, потом Арлин и Одри тоже выбрались из убежища.

Было тихо, пустынно и очень холодно.

Северное сияние по-прежнему переливалось на небе.

Мы с Имнаком обследовали ближайшую территорию.

— Ничего нет…

— Я тоже ничего не вижу, — отозвался краснокожий.

— Но что-то же было! — воскликнул я. — Не могло же нам показаться.

— Нашли следы? — спросила Арлин.

— Нет.

— Лед слишком твердый, — произнес Имнак.

— Но что-то же было! — сказал я.

— Конечно, — отозвался охотник.

— Может, это был ветер? — предположила Арлин.

— Нет, — сказал я. — Я явно слышал шаги.

— Аййи! — завопил вдруг Имнак, показывая вверх.

Арлин завизжала.

Из дрожащих на небе желто-зеленых полосок вдруг проступила гигантская морда кюра.

Имнак застыл на месте, Одри закрыла лицо руками, а Арлин вцепилась мне в руку.

Ошибки быть не могло. Над нами повисла невероятных размеров морда кюра. Глаза зверя горели, казалось, что внутри черепа пылает пламя. Ноздри раздувались, из пасти торчали клыки. Затем губы кюра растянулись. Казалось, зверь собирается довольно облизнуться. Уши прижались к черепу, и в этот момент морда потускнела и исчезла. Последними пропали глаза. Прежде чем уши успели прижаться к голове, я заметил, что одно из них, левое, было наполовину оторвано. Наконец погасли и глаза. На небе мерцали далекие, холодные звезды и переливалось желтоватым пламенем северное сияние.

— Что это было? — прошептала Арлин.

— Это был тот, кому ты служила, — ответил я.

— Не может быть! — в ужасе воскликнула девушка.

— Надеюсь, теперь мы точно повернем обратно, — пробурчала себе под нос Поалу.

— Не повернем, — сказал Имнак.

— Хочешь сказать, что для тебя это не знак?

— Знак.

— Значит, надо поворачивать!

— Нет.

— Разве это не знак, что надо поворачивать?

— Нет.

— Тогда что это за знак? — не унималась девушка.