Артем выскользнул из машины. Присвистнул, увидев наполненные белым порошком прозрачные мешки.

— Под сиденье или в багажник? — спросил он.

— Убирай в багажник. В любом случае стреляем сразу, если менты. Такую груду героина все равно в машине не спрячешь, — решил Рустем, довольный, разгоряченный, одобрительно поглядывавший на странно задумчивую директрису.

Заперев багажник, тихо поехали в направлении московского шоссе. Рустем сел за руль, рядом с ним Илляшевская, Артем на заднем сиденье. Выехав на шоссе, погнали. Небо опять затянуло мглой. Дождь со снегом усилился. Быстро ехать было опасно, мешала мартовская гололедица. Заунывно подвывал встречный шквалистый ветер. И из-за туч послышались внезапные громовые раскаты.

— Погодка… — пробормотала Илляшевская. «Люблю грозу в начале мая…» — иронически подумала она, но ирония исчезла, уступив усиливающемуся ощущению опасности. Будто подтверждая это тревожное ощущение, совсем рядом хлестнул выстрел.

— Ого, — сказал Артем, глядя в заднее стекло.

— Что там? — голос Рустема был деловито-сердитым.

— Догоняют, — пояснил Артем, доставая пистолет, и стал опускать боковое стекло. — Черный «Ниссан»…

— Думаешь, полиция?

— Нет, непохоже. Что-то другое.

— Значит, старуха подсуетилась, — так же сердито произнес Рустем. — Было у меня желание прирезать старуху, придурка и собаку… Постеснялся, ишак… Мадам такие сентиментальности развела, даже я размяк. Что скажете, Марина Петровна?

— Много лет Мелентьевна была самым верным человеком. Не может быть, чтобы она…

— Верный человек существует только в сказках, — сказал Рустем. — В русских народных сказках.

Сзади донеслась автоматная очередь. Прозвенело стекло, пули вжикнули вдоль борта машины.

— Жми сильней, — посоветовал напарнику Артем, высунул руку с пистолетом в приоткрытое окно, дважды выстрелил.

— На таком катке и в этой телеге не пожмешь, — мрачно ответил Рустем. — Стреляй чаще… На, гранату возьми…

— Подожди с гранатой, успеем.

— Давай я подержу гранату, — предложила Илляшевская и взяла лимонку с прижатым рычажком.

— Умеете пользоваться? — спросил Рустем. Он гнал «Ниву», делая внезапные рывки и зигзаги.

— Нет, не особенно, — призналась Илляшевская.

— Когда снимете предохранитель, рычажок выпрямится. Пять секунд — и взрыв.

— Понятно, рычажок держу прижатым и сразу бросаю.

— Гениально, мадам. Может быть, не потребуется.

Сделав несколько выстрелов в преследователей, Артем приободрился.

— Отстают, — усмехнулся он, но тут же расстроенно сказал: — Из-за «Ниссана» еще джип вылетел… Плохо дело…

Серый джип мчался на предельной скорости и, быстро догнав «Ниву», всадил в нее очередь из ручного пулемета.

— О!.. — словно удивился Артем, уронил пистолет и развалился поперек заднего сиденья.

Рустем свернул «Ниву» к кювету, резко затормозил и, открыв дверь, выскочил с пистолетом на край шоссе. Серый джип по инерции промчался далеко вперед. Пока разворачивался, к остановившейся «Ниве» подоспел «Ниссан». Из него появились трое. Припав на колено, Рустем открыл огонь. Один из «Ниссана» упал. Взвыв, скорчился, свернулся в клубок второй. Третий прошил Рустема автоматной очередью и побежал к «Ниве».

Илляшевская тщательно прицелилась из своего «браунинга». Подбегавший получил пулю в середину груди. Его ноги стали заплетаться, и он рухнул лицом вниз. Не выходя из машины, Илляшевская стала посылать пулю за пулей в подъехавший серый джип. Она стреляла с сосредоточенным спокойствием, как в тире, который раньше изредка посещала. Когда обойма опустела, она выдернула чеку гранаты. Прижав рычажок, стала выбираться из кабины. «Сейчас я их шарахну, и все будет в ажуре», — подумала она. Но ей помешали рост и длинное неудобное пальто. Илляшевская зацепилась ногой, споткнулась и невольно расслабила сжатую ладонь.

Огонь от взрыва взлетел багровым веером, в дыму падали ошметки разорванного тела. И, к досаде преследователей, сразу грохнул взорвавшийся бак. Жадное пламя от разлившегося бензина мгновенно охватило машину. Только спустя четверть часа преследовавшие подошли ближе.

— Ну, вот тебе и товар, — угрюмо сказал, глядя на догоравшую «Ниву», рослый мужчина лет сорока.

— Пошуровать бы кочергой… Может, чего осталось… — словно шутя, предложил другой, в брезентовке, хромовых сапогах и кепке на затылке, открывавшей вспотевший лоб.

— Да чего там осталось, ты что, Моргун… Вон железо от жары скукожилось… Все сгорело, едрена корень… тьфу!

— Глядите, глядите-ка… Голова… — Парень в расстегнутом бушлате отошел на несколько шагов в сторону, пнул что-то носком ботинка. Это была голова Илляшевской с частью шеи. Взрывом сорвало парик и бороду. Черные волосы оттеняли белый, удивительно чистый лоб. Вообще лицо директрисы не пострадало. Остекленевшие глаза смотрели в небо, в приоткрытом рту белели крупные зубы. Один ус отклеился, по нему стекала дождевая вода.

— Да это баба!.. — приблизившись следом за парнем, удивился бандит в брезентовке и сапогах.

— Ну-ка? — заинтересовался рослый. — Это, кажись, и есть сама Маринка, директор женского бардака. Пошли посмотрим, кто из наших убит. Так, забираем раненых и катим. Скоро менты примчатся. Садись, Моргун, за руль в черную тачку. Егорке пуля в пузо попала. Пристрели, все равно лечить бесполезно. Стволы собери у наших и у того…

На шоссе остались дожидаться рассвета «Нива» с кремированным Артемом внутри, четыре распростертых трупа и немного в стороне — голова Илляшевской.

А перед рассветом в Строгино, к элитному дому с декоративной железной оградой, подъехали перед рассветом два легковых автомобиля и полицейский микроавтобус. Из легковушек вышли подполковник Полимеев, Сидорин и местные — Рытьков, Гороховский, Минаков. Из микроавтобуса упруго повыпрыгивали бойцы с автоматами, в касках и бронежилетах. Автоматчики окружили дом. Двое с офицерами вошли в подъезд, неохотно открытый дежурным охранником.

— Уголовный розыск, — сказал Полимеев, показывая документ, хотя был в форме.

Остальные тоже ступили в небольшой вестибюль. Охранник, сам бывший комитетчик, понял, что дело нешуточное.

— В какой квартире находится гражданин Парамиди?

— Парамиди здесь не проживает, — ответил охранник.

— Я спрашиваю, в какой квартире он находится.

Неприветливый страж подумал, прикинул долю своей ответственности и вразумительно ответил на вопрос подполковника, добавив уклончивое «кажется».

— Покажется тебе в другом месте, если у нас будут неприятности, — грубо обратился к нему Сидорин. — Сколько их там?

— Хозяин, гость и два телохранителя, — более охотно сообщил заспанный страж. — Хозяин Чепраков Семен Витальевич.