Многотонный крылатый исполин рвался к цели.

— Командир, рубеж пуска ракет! — доложил штурман-навигатор.

— Понял! — Командир ракетного воздушного корабля сражался с управлением, пытаясь удержать многотонный самолет на боевом курсе. — Второй пилот, меняй стреловидность консолей крыльев и переходи на дозвуковой режим полета!

— Есть! Выполняю. — Летчик потянулся к щитку управления стреловидностью крыла и переключил несколько тумблеров.

Размашистые и изящные консоли крыльев поползли вперед.

Мощный взрыв осколочно-стержневой боеголовки ракеты «воздух-воздух» AIM-120 AMRAAM грохнул у самого среза огромного воздухозаборника. Выпустивший ее на предельную дальность «Раптор» растекся огненной кляксой по небосводу от управляемой ракеты РРВ-ПД русского «Громовержца». Но все же «Орел-могильщик» свое черное дело сделал. Многотонный сверхзвуковой ракетоносец ощутимо тряхнуло — поток стальных стержней и осколков всосало вентилятором первой ступени компрессора гигантского двигателя конструкции Николая Дмитриевича Кузнецова. В реактивном нутре полыхнул еще один взрыв. Мотогондола полыхнула пламенем, окуталась дымом… Взревел и тут же захлебнулся один из четырех могучих двигателей НК-32. Ту-160 затрясся, словно в лихорадке.

Однако русский крылатый гигант, созданный еще в Советском Союзе, продолжал держаться в воздухе. Огромная прочность конструкции, заложенная в процессе проектирования и создания Ту-160, сейчас спасала ему жизнь. Упрямо ревя тремя исправными турбинами, сверхзвуковой ракетоносец пронзал облака.

В кабине стратегического ракетоносца на приборных панелях замигали красные и желтые индикаторы опасности. На многофункциональных экранах зажглись предупреждающие надписи. Стрелки на циферблатах дублирующих приборов метнулись в «красную» зону.

— Командир, правый внешний двигатель поврежден! — доложил штурман-оператор. — Растет температура масла! Короткое замыкание. Черт! Пожар! Пожар правого двигателя!

«Пожар правого двигателя»! «Пожар правого двигателя»! — в унисон человеку отозвался мягким и мелодичным женским голосом бортовой речевой информатор.

Полыхнул перебитый маслопровод, турбина окуталась пламенем, грозя разнести на куски весь самолет. Но автоматически включилась противопожарная система: из специальных патрубков хлынула инертная пена, заливая под большим давлением пламя.

— Система аварийного пожаротушения задействована, — доложил штурман-оператор.

— Понял. Переходим на дозвуковой режим полета, — приказал командир корабля. — Ничего, мужики, хрен они нас теперь перехватят.

Широкие, заломленные назад крылья поползли вперед, меняя сверхзвуковую конфигурацию на дозвуковую.

Самолет ощутимо вело влево, командиру корабля стоило большого труда удерживать тяжело поврежденную машину в воздухе. Вцепившись в ручку управления и работая педалями, он буквально держал многотонный сверхзвуковой стратегический ракетоносец на руках. Командиру изо всех сил помогал второй пилот, тоже «налегая на ручку».

Конечно, в такой ситуации все инструкции требовали одного — немедленно катапультироваться, покинуть находящийся в критическом состоянии самолет. Но летчикам было жаль покидать свой ракетоносец, служивший им верой и правдой. Для четырех человек экипажа это были не просто тонны дюраля, титана и электроники — это было живое существо со своим характером. Да и, кроме того, катапультироваться сейчас — это не выполнить приказ, не нанести удар возмездия! Подвести всех, кто пошел на погибель ради них… Ради этого боевого вылета.

Да и в самом деле: остальные три двигателя тянут? Тянут. И дотянут до самой цели, если будет нужно!

— Экипаж, приготовиться к пуску ракет! Штурман-оператор, открыть люки отсеков вооружения. Провести предстартовую подготовку «изделий»…

Суперсамолет Ту-160 весом двести шестьдесят семь тонн нес в отсеке вооружения двенадцать крылатых ракет Х-55МС с ядерными или, как сейчас, термоядерными боеголовками мощностью по полторы мегатонны. Ракеты весом почти две тонны каждая размещались на шестизарядных барабанах двух пусковых установок МКУ-6-5У.

— Командир, ракеты запустить не удается! — огорошил его штурман-оператор. — Видимо, осколки повредили электропитание, револьверные катапультные установки обесточились.

— Твою м-мать!.. — Значит, все это напрасно… И смерть всех людей: летчиков Су-34 из группы прикрытия, и боевых товарищей экипажей остальных Ту-160, сбитых американскими истребителями и зенитными ракетами… Конечно же, можно было отступить, лечь на обратный курс, катапультироваться, наконец! Но… Ракеты не смогут даже сойти с направляющих авиационных катапультных устройств… Что же делать?.. — Экипаж, слушай мою команду! Будем прорываться непосредственно в район цели.

— Зачем, командир? Будем таранить объект? Но это — без толку… Термоядерные боеголовки крылатых ракет не сдетонируют…

— Сам знаю! Штурман-оператор!

— Я!

— Введи вручную алгоритм пуска и инициации ракет с конечными координатами траектории!

Штурман-оператор на секунду задумался, обдумывая слова командира. А потом вдруг понял и невесело усмехнулся:

— Для этого нужно решить систему уравнений…

— Вот и решай.

— Что ж, не каждому доводится создавать математическую модель собственной героической гибели…

Штурман-оператор прекрасно понял своего командира. Ракеты запуститься с револьверных катапультных устройств не могли. И атомные боеголовки крылатых ракет Х-55СМ тоже не могли «просто так» взорваться. Это вам не зубами кольцо гранаты вырывать — для подрыва «спец. БЧ» необходимо отработать сложную пусковую последовательность. А кроме того, требуется, чтобы в «умных» головках самонаведения ракет совпали координаты цели.

И командир стратегического ракетоносца решил «обмануть» инерциальную систему наведения крылатых вестников Апокалипсиса в количестве двенадцати штук. Он решил выйти не на рубеж пуска, а непосредственно к цели, чтобы известные координаты в «головах» ракет совпали с фактическим местоположением. И тогда произойдет ВЗРЫВ!!! Все двенадцать моноблочных ядерных боеголовок крылатых ракет Х-55СМ инициируются в одно мгновение!

Но для этого нужно было решить систему уравнений, конечными значениями которой и были реальные координаты цели. Получалась и действительно, как сказал штурман, математическая модель героической смерти!

И оба штурмана занялись этой сложной математической задачей, вполне осознавая, что они делают. Второй штурман — он же оператор систем вооружений, достал штурманскую логарифмическую линейку, с которой никогда не расставался.

Подарок деда-летчика, всю войну прошедшего на знаменитой «Пешке» — фронтовом бомбардировщике Пе-2. А ведь «Пешка» была злой машиной — ничего не прощала! Но зато — скоростная и маневренная!

Штурман-оператор быстро черкал в блокноте, самостоятельно готовя расчеты, дублируя работу навигационных компьютеров. Листки блокнота покрывались мелким бисером математических формул, значений и переменных, а в конце — стройное решение подвига. Штурман-навигатор также проделал все расчеты, а потом они сравнили данные.