Было уже начало седьмого, когда мы наконец добрались до Бранденбурга. На заколоченных досками воротах лесопилки висел большой плакат с надписью «закрыто». Несколько маленьких магазинов и лавчонок по сторонам главной улицы тоже не работали, и похоже, уже давно. Указатели, обозначавшие дорогу к отелю, убрали после пожара, поэтому на развилке Уилл остановился.

– Ты не помнишь, куда нужно ехать, налево или направо? – спросил он.

Я покачала головой.

– Здесь все так изменилось, – сказала я. – Кажется, направо…

Мы проехали по правой дороге несколько сот ярдов, когда я заметила примыкавший к ней узкий проселок, который выглядел смутно знакомым.

– Вон туда, – сказала я. – Если я не ошиблась, эта дорога ведет прямо к отелю.

Уилл послушно свернул, куда я показывала, но почти сразу остановил машину.

– Мы здесь не проедем, – сказал он мрачно. – Эта жидкая грязь слишком глубока. Если засядем, придется здесь ночевать. – С этими словами Уилл включил заднюю передачу и, неловко вывернув шею, стал сдавать назад, к шоссе.

Нужно было искать обходной путь, и мы решили расспросить местных жителей, но все, кто попадался нам на пути, в один голос твердили, что дорога к источнику закрыта и проехать туда невозможно. А одна пожилая женщина, подметавшая веранду своего дома, и вовсе попыталась отговорить нас от нашей затеи.

– Ходить к источнику – беду кликать, – коротко сказала она и, увидев у меня на руках Маргарет, добавила: – Разворачивайтесь-ка поскорее и езжайте туда, откуда приехали, если хотите вашему ребенку добра.

И, не сказав больше ни слова, она снова заработала веником, подняв целую тучу пыли.

– Давай заедем в универмаг, – предложила я. – Может быть, там нам помогут.

Уилл развернулся, и мы поехали по главной улице обратно к центру города. Остановились мы напротив почты, немного не доезжая до универмага, и двинулись дальше пешком. Поднявшись на крыльцо, мы, однако, увидели в окне табличку «закрыто». Уилл посмотрел на часы работы, написанные на двери, сверился с карманными часами и покачал головой:

– Они закрылись почти час назад.

Не отвечая, я привстала на цыпочки и заглянула в окно.

– Там горит свет и кто-то ходит, – сказала я. – Давай постучим. – И, не дожидаясь его ответа, я постучала в окно – сначала тихо, потом все громче и громче.

– Осторожно, не разбей стекло, – сказал Уилл.

Загремел дверной засов, и дверь приоткрылась. За ней стоял пожилой мужчина в вязаной шерстяной кофте. Я узнала его сразу – в прошлом году он предлагал купить целебную воду в бутылках и, в подтверждение ее удивительных свойств, показывал нам свою обожженную руку, которую вылечил с ее помощью. Он почти не изменился, только лицо выглядело более худым и на нем прибавилось морщин.

– Мы закрыты, – буркнул он и попытался захлопнуть дверь, но Уилл просунул ногу между ней и косяком.

– Простите сэр, – быстро сказал он. – Мы сбились с пути и хотели спросить дорогу. Нам нужно попасть к источнику. Все, кого мы спрашивали, почему-то посылают нас не туда, так что мы уже больше часа ездим кругами. Не могли бы вы нам помочь?

– Отель сгорел год назад, туда никто не ездит, – хмуро сказал мужчина и снова попытался закрыть дверь.

– Постойте! – воскликнула я и сделала шаг вперед, крепче прижимая к себе Маргарет. – Моя дочь очень больна! Моя подруга была здесь месяц назад, она купила у вас банку воды из источника. Вот эту!.. – Я показала ему пустую банку, которую зачем-то захватила с собой. – Мы каждый день давали ей по нескольку капель, и в конце концов ей стало лучше, намного лучше, но теперь вода кончилась и болезнь вернулась. Нам очень нужна эта вода, сэр! Помогите нам, пожалуйста!

Хозяин магазина пристально взглянул на меня голубоватыми, как льдинки, глазами, потом распахнул двери шире, и мы вошли.

В магазине оказалось очень жарко. В дальнем углу, в чугунной печке-голландке, постреливали дрова, пыльная голова лося мрачно взирала на нас со стены тусклыми стеклянными глазами. Под ней висело расписание поездов, но я заметила, что станция «Бранденбург» была вычеркнута. Рядом было нацарапано карандашом: «Поезда не останавливаются впредь до особого распоряжения». Рядом с расписанием я увидела еще одно объявление: «Отель и дансинг «Сосновый мыс» на озере Уилмор закрыты навсегда».

– Вы точно решили? – хмуро спросил хозяин.

– Если бы ваш ребенок был болен, разве вы поступили бы иначе?

Несколько секунд он смотрел на меня в упор, потом повернулся и шаркающей походкой убрел куда-то в глубь магазина. Минут через пять он вернулся в сопровождении мальчика лет двенадцати, одетого в заплатанный джинсовый комбинезон и старый серый свитер, который был ему велик.

– Это мой внук Филипп. За доллар он отведет вас к источнику.

Филипп нервно переступил с ноги на ногу.

Уилл посмотрел на мальчишку, потом на меня. Я кивнула, и он, достав кошелек, протянул Филиппу доллар. Мы уже шагали к двери, когда хозяин неожиданно сказал:

– Я делаю это только в виде исключения. Возьмете, что хотели, и сразу поезжайте домой, да больше не возвращайтесь. И поспешите, скоро стемнеет. Нехорошо оставаться у источника после наступления темноты.

На улице мальчишка сел на свой велосипед, а мы вернулись к машине и поехали за ним. Сначала мы доехали до дороги, потом миновали уже знакомый нам поворот на проселок. Чуть дальше по шоссе мы увидели еще один проселок, такой же узкий и грязный, как первый. Свернув на него следом за Филиппом, мы едва не налетели на баррикаду из бревен, лежащих поперек дороги. Проезд был закрыт.

– Отсюда придется пешком, – сказал мальчишка.

Уилл поставил машину у обочины, и мы вышли. Филипп спрятал велосипед в ельнике и двинулся вверх по холму, показывая дорогу. Он шел довольно быстро, и я начала отставать. Уилл предложил было взять у меня Маргарет, но я отказалась. Несмотря на то что было довольно холодно, мы оба вскоре вспотели и перемазались в глине, но упрямо шли вслед за Филиппом. Подъем был трудным, мы задыхались, а наши ноги то и дело скользили в грязи, словно сама дорога пыталась нам помешать. Кроме того, мы боялись потерять из виду нашего проводника, без которого мы не только не дошли бы до источника, но и, пожалуй, не нашли бы обратную дорогу в город.

Чем выше мы поднимались, тем у́же становилась дорога, заросшая по краям кустами и молодыми елями. Вскоре она превратилась просто в широкую тропу, проехать по которой можно было разве что на лошади. Ветви деревьев смыкались над ней плотным шатром, сквозь который почти не проникал свет, и вокруг нас сгустились сумерки, хотя времени было еще не так много. «Нехорошо оставаться у источника после наступления темноты», – вспомнила я предупреждение хозяина и почувствовала, как у меня по спине пробежал холодок.

Мы почти не разговаривали. Маргарет у меня на руках становилась все тяжелее, и, хотя Уилл еще несколько раз пытался забрать ее у меня, передать ему дочь я почему-то так и не решилась.