Император поднял вопросительный взгляд на Ходэуса; тот кивнул, подтверждая, и добавил:

— У нас есть преимущество при абордаже: борта высокие, и галере бортом к нам встать неудобно из-за вёсел, будут носом подходить и мостик перебрасывать. И против их трёх-пяти пушек будет весь наш борт. Если подпустить вплотную и обстрелять картечью — авангард абордажников сшибём, да и остальным достанется. А там вся надежда на ваших воинов, их стволы и мечи. У меня команда небольшая, корабль всё-таки торговый.

Дорант подумал, что на восемнадцати галерах может быть, при полной загрузке, от пяти с половиной до семи с половиной тысяч солдат. На своих восьми кораблях, считая два транспорта, сторонники молодого Императора везли сейчас полторы тысячи гальвийцев и тысячу своих, больше не поместилось. По три сотни на корабль, чуть больше. Один на один — есть шанс на удачу; если две галеры навалятся — вряд ли, количеством задавят. Так что — действовать надо, как Ходэус говорит.

Впрочем, ему и командовать.

— Иллар, — обратился он к Ходэусу, — я тебя правильно понял, что надо заряд пороха уменьшить, а картечи — удвоить?

Тот с удивлением посмотрел на Доранта: ничего подобного он не имел в виду. Но, подумав, кивнул.

— Ты сможешь дать сигнал остальным кораблям, чтобы сделали так же?

И снова Ходэус задумался, и снова кивнул:

— Смогу, конечно. Я гальвийские сигналы знаю.

Дорант, которому, честно говоря, и в голову не пришло, что у гальвийцев сигналы могут отличаться от имперских, вздохнул с облегчением и добавил:

— Не забудь скомандовать, чтобы стреляли из пушек, когда из пиштоли попасть уже можно.

Помянутые же гальвийцы, между тем, выползли уже из гавани за волнолом и тоже разворачивали паруса.

Ходэус подозвал кого-то из экипажа, и вскоре на бизань-мачте гирляндой заплескались, расправляясь под ветерком, яркие флажки.

— И ещё, — добавил Дорант, — вели спустить императорский штандарт. Пойдём под одним имперским.

2

Комес Галлибы отнял от глаза подзорную трубу и скомандовал:

— Передать на все корабли, чтобы рубили мачты и снимали тенты! — Он выразительно взглянул на командира «Кампиданы», и тот замахал руками, раздавая команды своим людям.

Матросы, стараясь не толкнуть густо набившихся на кормовую площадку — мостик галеры офицеров высокого ранга, занялись разборкой цветастого тента, прикрывавшего площадку от солнца. Другие отпускали ванты и заваливали — «рубили», в морской терминологии — мачты, не тратя время на то, чтобы собрать на наклонные реи и закрепить паруса. На палубе соберут, если время будет. Главное, сгрести их по центру, чтобы не мешались на куршее, нешироком продольном мостике, простиравшемсчя от трапа, ведущего с кормовой площадки, до носовой поперечной платформы, где стояли пушки. За пушками, на самом носу, команда уже разворачивала из походного положения «ворон» — перекидной штурмовой мостик с кованым клювом на конце, по которому абордажники должны забегать на борт вражеского корабля.

Комес Галибы тем временем снова прижал подзорную трубу к глазу.

Из порта Фианго выползали, вытягиваемые баркасами, пузатые парусные корабли. Океанские, мореходные, могучие. С большим количеством пушек по бортам. Страшные в бою, когда он в открытом море и есть ветер, и беспомощные при безветрии.

Сейчас было почти что безветрие, промежуток между ночным и дневным бризом. Но ветер постепенно усиливался.

Первым шёл некрупный корабль имперской постройки, судя по обводам, довольно быстроходный, но неспособный нести много орудий. Вооружённый купец, перевозящий что-то мелкое, но дорогое: серебро (а то и золото), чокло, жемчуг. Доставить быстро, при нападении от сильного убежать, слабого повредить или утопить. Серьёзный противник, когда есть ветер и место для манёвра. И когда нечем его зажать.

За ним видно было ещё три имперского типа кораблика поменьше.

Дальше шли четыре гальвийца, толстых, широких, тяжёлых. С кучей парусов, которые они как раз ставили. С кучей пушек на трёх палубах. С кучей народу — и матросов, и морской пехоты.

Его бы воля, комес Галлибы никогда на галерах не полез на эти корабли. Но воля была не его, сил было у него заметно больше (он, впрочем, мимолётно пожалел о высаженных бойцах дуки Местроса), а ветер был слаб — и значит, у галер было преимущество.

Корабли противника медленно увеличивались в поле зрения, и стало ясно, куда ведёт их курс. Комес отдал команду повернуть в их сторону «все вдруг», и восемнадцать галер из кильватерного строя уже за несколько минут сформировали строй фронта, идя ровно, нос к носу, на расстоянии в четыре кабельтовых[41] друг от друга — перекрыв при этом семь морских миль пространства, три четверти горла залива Фианго.

Если какой-то из кораблей противника попытается прорваться между ними — соседним галерам нужно всего пять-шесть минут, чтобы стянуться вплотную к нему для абордажа.

И они точно намного более манёвренны.

Это была бы очень лёгкая игра, когда бы не пушки. На половине галер стояло их всего по три, на остальных — по пять. По оси галеры ставились самые мощные, по сорок восемь фунтов. Бортовые были по тридцать два или двадцать четыре. И их очень неудобно было заряжать.

А у гальвийцев по тридцать — тридцать шесть пушек на борт. И на нижней палубе — тридцатишестифунтовые, а выше — двадцать четыре. Плюс фальконеты на фальшбортах, скорострельные благодаря сменным зарядным блокам в казённой части[42].

Противники, между тем, сблизились уже на полторы мили. Корабли начали уваливаться вправо, становясь в линию вдоль строя фронта галер. Это было опасно: подставляло галеры под продольный залп всем бортом, если бы самозванцу удалсь сократить дистанцию еще хотя бы вдвое.

К тому же получилось, что почти половина галер оказалась без противника. Флот самозванца с самого начала сместился к центру строя галер, и после манёвра вправо оказался против левого их фланга, оставив правый висеть.

Комес Галлибы повелел дать сигнал, чтобы правофланговые галеры ускорились и загнули фланг, чтобы охватить хвост колонны самозванца.

«Кампидану» же он направил, взяв левее, на самого большого гальвийца, который нёс огромный адмиральский флаг.