Куршейные пушки — все пять на «Кампидане», тоже пять на «Хлее Великой» и три на «Компанисадре» — были заряжены ядрами и готовы к стрельбе. Сигнал «Пали по готовности» поднят был на флагмане ещё до поворота «все вдруг».

Командир «Кампиданы», каваллиер Мерсанто, хорош был всегда. Хватило взгляда комеса Галлибы, чтобы он всего лишь движением руки дал команду ускорить ритм литавров, задающих темп гребли.

Галера, шедшая до этого хорошим ходом в четыре узла, ускорилась до пяти, а потом до шести. Гребцы, понятно, не выдержат этого темпа больше, чем четверть часа, но больше-то и не надо.

Высокий борт гальвийца с тремя рядами пушечных портов приближался с каждым гребком. Да, у него больше пушек — но у галеры главная, центральная куршейная аж в 72 фунта, это осадное орудие, которым и каменную стену можно развалить.

У гальвийцев не выдержали нервы, они грохнули всем бортом, быстро стреляя одной за другой пушкой, ядрами, не думая о том, насколько эти ядра будут страшны или безопасны для галеры.

И — как вдруг осознал комес Галлибы — не ошиблись: тридцатидвухфунтовые чугунные шары прошлись по его галере густым градом, сбив с лафетов три из пяти куршейных пушек и проломив широкие коридоры в рядах гребцов. Поломали и носовую часть, сшибли «ворона», сделали пробоину чуть выше шпирона. Сбили носовую несущую балку у правой постицы[45]. Проредили даже абордажную команду, столпившуюся в готовности позади куршейных пушек.

Галера замедлилась и стала ворочаться вправо, туда, где выбило больше гребцов и где разломанная часть постицы свесилась в воду, создавая сопротивление. При этом галера продолжала сближаться с гальвийцем, только проходила уже по корме его, не имея возможности сблизиться для абордажа.

Дистанция, однако, была уже на выстрел из пиштоли, и комес, яростно сверкнув глазами на каваллиера Мерсанто, сам громовым голосом отдал команду стрелять из всего, что только может.

Могло, правда, немногое: пиштоли абордажников да два фальконета с куршеи.

В ответ грохнули четыре гальвийских, да захлопали, закрывая быстро рассеивающимся серо-жёлтым дымом пространство над фальшбортом и марсами, ручные огнестрелы гальвийских стрелков.

Целили они в основном в самое лакомое: кормовую площадку, где были комес, командир галеры, кормчий и ещё несколько офицеров. На такой дальности пули и картечины густо, как соль из солонки, засыпали тесную площадку, и хоть были на всех офицерах трехчетвертные доспехи, им досталось.

Комес погиб сразу, ему раскололо голову попавшей в ухо тяжёлой картечиной из фальконета. Командир галеры отделался несколькими лёгкими ранами и оторванной левой кистью. Кормчего сбило с ног, отчего он навалился на румпель, окончательно закрутив галеру вправо — и тут она столкнулась с летевшей на полном ходу «Компанисадрой». Та влепила шпирон в правую скулу «Кампиданы», прямо перед разломанной постицей. На обеих галерах никто стоящий не остался на ногах; гребцы тоже попадали, сталкиваясь вёслами.

Тем временем, «Хлея Великая» как раз подскочила к гальвийскому флагману на близкий выстрел. Тот ничего не мог сделать, пушки левого борта ещё не успели зарядить. Жиденький огонь носовых фальконетов и ручного оружия не причинил заметных потерь, зато все пять куршейных пушек не промахнулись, наделав в борту гальвийца лишних дыр. Особенно отличилась центральная, вынеся промежуток между портами средней палубы ровно под грот-мачтой, отчего та с сильным скрипом начала заваливаться. Галере оставались считанные гребки до удара шпироном в борт противника, но тут начали стрелять первые из заряженных на гальвийце орудий — и удачно попавшее ядро разнесло шпирон.

Галеру повело влево, что быстро исправил кормчий, но разбитый шпирон стал очень обильно пропускать воду.

«Хлея Великая» всё-таки ударила носом в высокий борт корабля. «Ворон», сброшенный рывком за стопорный канат, с треском вбил клюв в палубу; абордажники ринулись вперёд — и натолкнулись на плотную стрельбу гальвийских морских пехотинцев, вставших против «ворона» плотным полукруглым строем, в три шеренги. Первая ощетинилась полупиками, вторая, высовывая стволы из-за их плеч, стреляла, причём частота стрельбы указывала на то, что сзади всё время подают заряженные стволы.

Галера в абордаже слаба тем, что не может создать сразу много точек прорыва, встав борт о борт: вёсла. Вёсла и гребцы. Абордажники вынуждены идти по узкому «ворону», пропускающему в самом лучшем случае троих в ряд. А у корабля борт вдвое выше, чем палуба галеры, поэтому оттуда легко выбивать не только тех, кто лезет по «ворону», но и тех, кто накапливается позади. А ещё гребцов и вообще всех, кто не укрыт и без доспехов.

И гальвийцы, на весь свет известные как мастера морской войны, всем этим отлично воспользовались, стреляя по «Хлее» из всего, что успевали перезарядить.

В том числе — из пушек левого борта, которые заряжали уже картечью.

В очень короткое время они не только перебили и переранили множество солдат и гребцов, но и удачным попаданием снесли нижнюю опору «ворона», с которой абордажники галеры взбирались на мостик. Поскольку корабль на неповреждённых парусах ещё двигался, «ворон» просто выворотило из креплений галеры, и он повис на клюве, оторванный.

Те, кто не успел с него спрыгнуть, попадали в море. Те, кто успел и попал на палубу гальвийца — быстро погибли.

«Хлея Великая», несколько мгновений поболтавшись без хода, сдала назад — манёвр, совершенно недоступный паруснику.

На том продолжали, тем временем, возиться с надломленной грот-мачтой: рубили стоячий такелаж[46], чтобы сбросить её в воду. Сбросили, поправили паруса на оставшихся двух мачтах и продолжили ход, ускоряясь.

Потому что ветер постепенно, плавно, но заметно становился всё сильнее и сильнее.

7

Флотилией Марки из восемнадцати галер командовали три амирала: комес Галлибы, он же флагман, комес Лосерры, он же вице-амирал, шедший на самой первой, передовой галере «Ирруна», и комес Фаранчи, контролировавший арьергард на «Звезде Асари», замыкавшей строй. Каждому непосредственно подчинялись шесть галер. И шесть шли под командованием главного амирала, он же имел право давать указания всем остальным.

Главный амирал этот, комес Галлибы, понятно, шёл на галере, которая возглавляла центр. От замыкающей он был седьмым, поскольку не в центре же своей шестёрки ему идти: пусть все следят за его «Кампиданой», выполняя поднятные на её сигнальной мачте приказы.

Когда две последние галеры, включая амиральскую комеса Фаранчи, лишились возможности продолжать сражение, комес Галлибы нацелил свою галеру и две ближайшие на самый важный корабль противника, стремясь в один ход уничтожить или захватить самозванца, стоящего за мятежом. Четыре галеры арьергарда, оставшиеся боеспособными, но лишённые централизованного командования, остались против одного-единственного корабля противника — и это была «Прекрасная Лони».