* * *

Выехав вместе с мужем в США, Маргарите придется со временем лавировать между любовником Эйнштейном, мужем Коненковым и сотрудниками органов госбезопасности по линии внешней разведки. Это случится тогда, когда пришлось работать по добыванию данных о проблемах ядерного проекта в США.

Ее будет опекать сотрудник НКВД Пастельняк под крышей вице-консула Павла Михайлова.

По мнению Пабло Пикассо, существует лишь два типа женщин — богини и тряпки для вытирания ног. Что-то в этом определении есть, ведь не все богини — красавицы, и уж абсолютно точно, не все красавицы — богини. Каждый мужчина больше интересуется женщиной, которая интересуется им, чем женщиной, у которой только красивые ноги. У каждого врача есть свое кладбище. Воздыхатель ей был нужен не столько для того, чтобы поправить или улучшить свое финансовое положение, а совершенно для другой цели.

Есть смысл привести здесь пример взаимоотношений Владимира Маяковского и Лилии Брик.

Через несколько дней после знакомства Маяковский пришел к Брикам, чтоб «навеки поселиться», потому что «влюбился безвозвратно в Лилию Юрьевну». Та согласилась, а ее муж Осип… не посмел возражать. Казалось, в любовном треугольнике Лиля — Осип — Владимир напряжение не ослабеет никогда.

Маяковский посвящал своей музе любовные мадригалы, бил посуду, рвал листы и блокноты со стихами, сходил с ума от ревности, а умудренный семейным опытом Осип советовал ему одно — не нервничать, потому что Лиля — она как стихия, а со стихией не спорят, это природное явление, поэтому оно и непобедимо.

Уже в старости Лилия Брик шокировала Андрея Вознесенского признанием:

«Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал…»

«Она казалась мне монстром», — признавался Вознесенский.

Но Маяковский любил именно такую женщину — вамп. С хлыстом и клыками…

У Маргариты Коненковой в списке поклонников были композитор Сергей Рахманинов, великий художник Михаил Врубель, отец и сын Шаляпины — Федор и Борис. С Федором она как-то закрылась в спальне на глазах у изумленной публики, собравшейся на приеме, и мужа. Скульптор ошалел от наглости. Он стучал, ругался, рыдал. Наконец дверь отворилась: Шаляпин выглядел смущенным, а Маргарита поняла, что лучшая защита — нападение, и стала попрекать мужа:

«Гости же! Успокойся, детка, ничего там не было».

* * *

Эйнштейн и Маргарита встретились, когда Коненковой было 39, а великому физику — 56. Это произошло в 1936 году, после смерти жены Эйнштейна Эльзы.

А свахой оказалась видная советская разведчица Елизавета Юльевна Зарубина (Розенцвейг Лиза Иоэльевна) (1901–1987), привлеченная к сотрудничеству нашей внешней разведкой еще в 1924 году. Она же Гутшнекер, Горская, ставшая супругой Василия Михайловича Зарубина (1894–1972), выдающегося нелегала внешней разведки СССР, генерал-майора с 1945 года. Одно время она была женой эсера и чекиста Я. Г. Блюмкина. Именно она подвела Маргариту к Альберту.

Дело в том, что в конце 1930-х годов ученые в первую очередь Германии, а затем и других стран открыли, что процесс распада урана может протекать в форме взрыва колоссальной силы. Физик Альберт Эйнштейн хорошо знал эту теорию, написав президенту Рузвельту письмо о возможном появлении нового оружия. В письме он высказал опасение, что Германия может первой создать такую бомбу.

Рузвельт был потрясен этим сообщением и приказал держать в строжайшей тайне все исследования по атомным разработкам. «Манхэттенский проект» (англ. Manhattan Project) — это было кодовое название программы США по разработке ядерного оружия, осуществление которого началось 17 сентября 1943 года.

Однако вернемся к Маргарите — любовнице Эйнштейна.

Об этом свидетельствует оставшаяся часть не уничтоженных писем.

Можно долго спорить, на самом ли деле Марго была активным агентом НКВД или же агентом влияния? Знал ли Альберт о ее задании следить за «манхэттенским проектом» или нет? Важно ли это? Ведь чувства его были настоящими — он по уши втрескался в стройную красавицу. А ведь, как известно, любви все возрасты покорны, а мужики «с годами женщин крепче любят».

«Я жду того момента, когда ты приедешь, мы сядем, и ты мне будешь читать «Войну и мир». И когда ты поднимешь глаза, я увижу в них Бога», — писал любимой «дедушка атомной бомбы». «Отцом» ее являлся Роберт Оппенгеймер (1904–1967) — американский физик-теоретик, профессор физики Калифорнийского университета в Беркли, хороший друг «дедушки».

В письме Эйнштейна Маргарите Коненковой от 27 ноября 1945 года он признается:

«Только что сам вымыл себе голову, но без особого успеха. У меня нет твоей сноровки и аккуратности… Но как мне все здесь напоминает о тебе: Альмарово (Альмары — сокращенно от Альберт и Маргарита. Они называли так общие для них вещи. — Авт.) одеяло, словари, та замечательная трубка, которую мы считали пропавшей, и все другие мелочи в моей келье. Ну и, конечно, осиротевшее гнездышко».

Были даже письма в стихах. Вот одно из них, написанное белым, нерифмованным стихотворным стилем:

«Две недели томил тебя.

И ты написала, что недовольна мной.

Но пойми — меня так же мучили другие

Бесконечными рассказами о себе.

Тебе не вырваться из семейного круга.

Это наше общее несчастье.

Сквозь небо неотвратимо

И правдиво проглядывает наше будущее.

Голова гудит.

Как улей.

Обессилели сердце и руки.

Приезжай ко мне в Принстон,

Тебя ожидают покой и отдых.

Мы будем читать Толстого.

А когда тебе надоест, ты поднимешь

На меня глаза, полные нежности,

И я увижу в них отблеск Бога.

А.Э.

Рождество 1943 г.»

Что можно сказать по этому поводу? Это письма человека, который с предубеждением относился к слабому полу. Однажды очередной своей подружке Альберт Эйнштейн сказал:

— Что касается вас, женщин, то ваша способность создавать новое сосредоточена отнюдь не в мозге.

Получается, что в сексуальной биографии выдающегося физика была одна женщина, с которой он вел себя совершенно по-особому. Имя этой женщины — Маргарита, Марго, ставшая частью любовного псевдонима «Альмары».

Как же так получилось, что при живом муже жена могла отлучаться в Принстон?

Дело в том, что в конце 1930-х годов хитрый Эйнштейн написал Коненкову письмо, в котором говорилось о «серьезной болезни» его супруги. К письму он приложил заключение врача, своего друга, в котором предложил «побольше времени проводить в благодатном климате на Саранак-Лейк».