Ноги дрожат, ощущаю озноб и обхватываю его торс руками, прижимаясь щекой к груди. Дезориентированная, я ничего не соображаю. Мне нужно время прийти в себя. Передохнуть после мощного оргазма. И он, зная меня, обнимает, поглаживая по мокрой спине.

Льну к нему. Запускаю руку ему под рубашку, касаясь горячей кожи. Изучаю его тело тактильно. Вспоминаю. Но замираю, находя преграду.

Резко отстраняюсь, за секунду трезвея.

Он не останавливает меня, когда я расстёгиваю пуговицы. Полы рубашки расходятся, и я обнаруживаю пластырь, закрывающий бок. На белой ткани кровавое пятнышко. Смотрю на него недоуменно. Растерянно.

— Что это, Сабуров? — голос понизился до писка. От страха за него. Когда это случилось? Когда я могла его потерять? Явно не только сегодня вечером.

— Шальная пуля, — безэмоционально отвечает, убирая мою руку с места, закрытого пластырем, будто ему неловко оттого, что я узнала, что он живой человек, — ерунда.

— Не ерунда, — осторожно, боясь причинить боль, провожу по коже рядом с раной, целую уголок намокшего пластыря. — Ты её намочил, это не опасно? Тебе больно?

Спрашиваю, а у самой слёзы на глаза наворачиваются.

Он хмурится. Сводит брови. А я почти физически ощущаю его смятение. Давно ли кто-то за него переживал? А мне кажется, это в моём боку сейчас рана. Это я кровоточу.

Вместо ответа Ратмир вновь обхватывает моё лицо большими ладонями. Целует. Иначе. Нежно. Почти ласково. Неспешно смакуя. Выражая свои чувства куда ярче слов, отчего моё сердце снова трещит по швам. Вмиг превращаясь в хрупкое стекло.

Но долго быть нежным он просто неспособен. Сдерживаемые чувства рвутся наружу. Поцелуй становится требовательнее. Глубже. И когда мы отрываемся друг от друга, тяжело дышим.

— Блядь, — вздыхает, прикрывая глаза, касаясь моего лба своим, — надо отсюда убираться.

Стаскивает с меня платье, бросая его на землю. Я стою, трясясь от холода, недоуменно наблюдая за ним. Из одежды на мне только туфли. За секунду оценил мой внешний вид, хмыкнув.

— Садись в джип.

Кожа сиденья неприятно резонирует с собственной влажной, ничем не прикрытой задницей. Наблюдаю через окно, как Сабуров забирает спортивную сумку из багажника спорткара. Жалко здесь эту дорогую тачку оставлять, но вытащить её самостоятельно из кювета мы не сможем. Да и времени нет.

Заняв водительское место в своей мокрой одежде с распахнутыми полами рубашки, вытаскивает из спортивной сумки майку и штаны. Судя по исполинскому размеру, они его.

— Оденься, — передаёт вещи мне.

Заводит автомобиль, и мы трогаемся с места. В сухой чистой одежде стало куда приятнее, тепло медленно заполняло салон, и я грела озябшие пальцы под потоком горячего воздуха.

— Ты не ответил про свою жену, — собирая мысли в кучу, задаю вопрос, который от меня ускользал, пока я качалась на члене мужа несчастной.

— Нам с тобой грозит куда более реальная опасность, — всё, что он мне отвечает. — Удивительно, что нас не нашли, пока мы с тобой трахались.

— Кто? Кто нашёл? Ты разве не убил Мураза?

Сабуров морщится от этого вопроса.

— Убил.

Замечаю, что принимаю его ответ как нечто обыденное. Спокойно. Должно быть, это всё действие адреналина, продолжавшего кипеть в моей крови.

Он, будто только что вспомнив, находит на приборной панели оставленный телефон. Матерится. Вижу, как на экране его телефона появляются пропущенные звонки и непрочитанные сообщения.

Ратмир нажимает на последний телефонный номер, и в салоне раздаётся встревоженный голос его начальника охраны:

— Где вы? По вашему следу Ямадаев-младший пустил погоню!

Руки Сабурова сильнее сжимают рулевое колесо.

— Быстро он обо всём узнал. Он же должен находиться в Англии, — произносит Ратмир сквозь зубы, ударяя ладонью по рулю, — обеспечь охрану в доме.

Мы далеко от особняка, а значит, защита нужна тем, кто сейчас в нём. И моему сыну тоже. От новой дозы страха я сжимаюсь на сиденье, подтягивая под себя ноги. Трясёт мелкой дрожью, но уже не от холода.

— Да, он не в России, но люди Мураза готовы отдать за младшего жизнь. Ты же знаешь. За самого Мураза они бы так не впрягались.

— Я тебе точку сейчас кину. Найди нас. За нами хвост. Времени мало, — и на этих словах отключается от звонка.

Оборачиваюсь к заднему стеклу и вижу отблески фар автомобилей, следующих за нами.

— Сядь прямо, Сера, если не хочешь поймать пулю.

Его голос вновь звучит спокойно, но мне его уверенность не передаётся. Я не помню другого момента в жизни, когда испытывала страх подобной силы.

Лишь интуитивно я понимаю, что опасность всё ближе и ближе. И молюсь, чтобы люди Ратмира скорее до нас добрались. Если бы не этот дикий секс… мы бы успели. Но оба потеряли голову.

Свист пуль я не услышала, поняла, что нам стреляли по колесам, когда машина резко вильнула в сторону. Ратмир пытается вырулить, чтобы не произошло столкновения. Автомобиль ещё несколько километров петляет по дороге, грозя врезаться в мимо проезжающие тачки. Когда мы наконец остановились, я выдохнула с облегчением, но понимала, что это лишь начало.

— Не вздумай выйти из машины, — тоном, не терпящим возражений, приказывает Рат. Я гляжу на него испуганно. Зная, что ослушаюсь его. И он знает.

Смотрит на меня долго, а затем протягивает руку, касаясь моей шеи. Сжимает её и, привлекая к себе, целует в губы.

— Я люблю тебя, — произносит очень тихо, отстраняясь, но продолжая удерживать рядом, а мне кажется, что уши меня подводят, а его слова — лишь слуховая галлюцинация, — слушайся меня хоть иногда. Пожалуйста.

Он бы никогда не признался, если бы не допускал, что кого-то из нас сегодня могут убить. И понимая, что я могу лишиться его, чувствую, как по моим щекам начинают течь слёзы. Я не реву, не всхлипываю. А слёзы продолжают литься.

Слизываю языком солёную влагу с губ.

— И я тебя люблю, — порывисто бросаюсь на шею, — не оставляй меня. Возьми с собой. Не хочу жить без тебя.

Прижимает к себе крепко в ответ, но объятия длятся лишь мгновение. Затем убирает мои руки со своей шеи без слов. Времени совсем нет. Нас окружили автомобили. Удивлена, что металл машины ещё не превратили в дуршлаг. Видимо, перед тем как выпустить обойму, хотят поговорить.

Сабуров достаёт из бардачка пистолет и передаёт мне.

— Воспользуйся им только в крайнем случае, Серафима, — и снова не поднимает на меня взгляд.

Киваю, сжимая холодный ствол.

Прежде чем выйти, Сабуров вытаскивает из наплечной кобуры пистолет. Я молча наблюдаю за ним, понимая, что читаю про себя только что сочинённую молитву. Он покидает автомобиль, больше не смотря в мою сторону. А я занимаю его место, впиваясь взглядом в происходящее за пределами машины.