морда с пролысиной, делаешь? — накинулся на него Прядота.

— Ты, купец, у меня долг на волок взял? Взял. Мы с тобой по рукам ударили? Ударили. Так чего ты теперь споришь? А уж с ватажниками ты сам велел мне договариваться. Почём я с ними договорился, то моё дело.

— Так мы ведь неделю потеряли!

— Ну и что? Коли я договариваюсь, так свой интерес и блюду. Шёл бы да сам торговался.

Меж тем ладьи шли мало того что против течения, да ещё и корабль греческий еле полз. Бросить бы, но товар жалко. Вот и месяц прошёл, а до дома ещё далеко. Ну да доля хорошая, расплатимся. Греки меж тем у Прядоты несколько кусков ткани купили по цене, почти как в Речном дадут, да через немного стали её артельщикам предлагать.

— Смотри, какая ткань хорошая, — говорил Карилис. — Давай две монеты, уже твоя будет. Всего две! Я за неё Прядоте две с половиной отдавал! Сам знаешь, да вот передумал. Хочу лучше вина купить, а не на что. Остальное-то ещё когда делить будут, а у тебя уже свой товар есть. Можешь продать хорошо, можешь жену с дочкой одеть с ног до головы.

— А где ж я монеты возьму? — удивлялся артельщик. — У самого Прядоты их нет, все в товар вложены!

— А ты у Деметрия спроси. У него точно есть. Только жадный он.

Шёл артельщик к Деметрию, тот ему в долг давал и условия те же выставлял — что мол через месяц две десятины отдашь, а коли нет, так десятина в седмицу пойдёт. Ну, уж в том, что за месяц дома будут, никто и не сомневался.

Распродали греки ткани, закупили вина да так же и продавать стали, только теперь Деметрий вино продавал, а Карилис деньги ссужал. А тут ещё слухи пошли, что Прядота с сыновьями всех обмануть хочет да весь товар своему тестю отдать, а остальным ничего не оставить. Возмутились артельщики, стали к Прядоте подступать, зачем, мол, подлость готовишь? Тот долго отнекивался да отговаривался, но никто не успокоился, а греки предложили сейчас раздел провести, тем самым всех успокоить, да пусть каждый свой товар и продаёт потом. Может, он его и дороже продаст, чем Прядота? Тогда и по-честному всё будет. Закричали артельщики, заспорили! Решили сейчас всё делить. Долго Прядота ругался, да ничего не поделаешь. Стали делить. Ну, а коли все друг друга в воровстве подозревают, то каждый думает, что его обмануть хотят, а потому всем недоволен. Пять дней на делёжку потратили. Потом домой двинулись. Каждый на своём барахле сидел, на других зыркал. Как в такой обстановке дело делать?

Хотели артельщики грекам долги товаром отдать, да те монетой потребовали или предлагали по заморским ценам забрать, то есть без прибытка совсем. А кому такое надо? Стали дальше ждать.

А тем временем осень уже настала. Листва пожелтела да опадать начала. Скоро заморозки начнутся, а до дома ещё долго, а долги растут. Прядота тоже здорово задолжал. И поиграл-то с греками всего два разика, а монет проиграл столько, что на полладьи товаров хватит. Ну да ничего, скоро дома будем, там всё в норму придёт. А греков на суд вывести надо! Уж дома-то свои не выдадут. Засудят так, что те голыми назад отправятся. Да и что дома? Можно и тут суд устроить. Чай, законы знаем.

Созвал Прядота вече, стал суд судить да на греков показывать, что обманывают, дескать, всех греки. Да как положено их к ответу призвал. А те ответ держали, не смущаясь, да говорили, что по закону всё и все теперь свою долю получили, а Прядота своими речами бедных греков хочет со свету изжить. Так лучше бы сразу прибил да товары пограбил. А то ишь, хочет добреньким показаться да все их товары себе прибрал. Почему товары с греческого корабля на всех не делили? И то правда! Загорланили некоторые артельщики на Прядоту! Чего, мол, на людей нападаешь? Коли кто в зернь проигрался, так сам виноват, а мы с тобой не хотим больше дружбу водить. Больно ты ловок выискался! Сам покупал, сам продавал, а потом иди узнай, сколько за что заплачено и почём продано? Да товары с ладьи греческой делить надо! Сами продадим! Мы теперь богатые! Сами купцами станем! Даже сыновья Прядотины к ним присоединились! Мы, мол, тоже сами по себе хотим! Не ожидал такого Прядота ни от людей своих, ни тем более от детей. Сказал, что лучше на суд в Речном всё оставить. Как там решится, так и будет. Все с ним и согласились.

До Речного они добрались уже перед самыми морозами в последних днях осени. Отпраздновали прибытие да на торг товары свои выставили. Торговались как могли, но как старухе задорого продашь? Старая же, жалко бабку, которая тебе ещё в детстве сопли вытирала. А кузнецу? Обидится ведь, скажет какой наговор — и сам на свой же нож напорешься. А соседу? Купцы остальные тоже кое-что прикупили, да куда же простому гребцу с купцом в торге тягаться? Многие уже и пожалели, что не Прядота их товар продаёт. Прядота купец, у него совесть по-другому пришита. Но как-никак, а денежки в кошелях всё же кое-какие зазвенели. Обрадовались артельщики, но рано. Греки Карилис с Деметрием потребовали с долгами рассчитаться. Пришли люди деньги отдавать, думали одно, а вышло другое. Сказали греки, что мало им отдают, не так считали. Процент на процент умножился, и вот теперь окончательная деньга другая получается. И таков этот долг оказался, что у артельщиков денег не то что не хватит, а ещё и из дома продать придётся, и то непонятно, всё ли покроется. Пошли все к Прядоте:

— Погорячились мы тогда в походе, прости уж нас, Прядота-купец! И с торгом проторговались, и с греками закавыка вышла. Ты уж раз старшой, так выручай, а мы уж в следующий раз за тебя горой встанем и из твоей воли до конца ряда не выйдем!

Согласился Прядота, чего уж там, тем более что греки и у него такую кучу денег затребовали, что он не то что без барыша, а и своих прибавить должен!

Кликнул Прядота вече, собрался народ, купцы, ратаи что хлеб растят, гончары, кузнецы, плотники да охотники, старейшины ступали степенно. Воевода Горобой с дружиной, который в Речном зимовать остался, по правую сторону от старейшин встал. Греки пришли да в ответчиках остановились. Но, опять же, не видно было, что смущены они чем-то. Стоят, будто правы