Мэтерз кивнул. Ему хотелось возразить начальнику, напомнить ему, что одна из банд повинна в смерти мальчика. Здесь они тоже переступили черту, но Санк-Марс и сам это прекрасно понимал. Чтобы бороться с врагами, всегда надо показывать, что сила на твоей стороне, и эту силу сдерживает лишь уверенность в том, что какие-то действия в борьбе просто исключены. После убийства ребенка байкерским бандам так прищемили хвост, что мало не показалось. Стоит им пойти дальше, им не только хвост прищемят.

Мэтерз остановился, чтобы разглядеть, кому машет рукой Санк-Марс, и увидел, что от толпы отделился Ален Дегир. Санк-Марс встал на небольшой сугроб на соседнем участке, откуда хорошо просматривались все окрестные дома.

— Здравия желаю, сержант, — приветствовал его Дегир. Как всегда, он выглядел угрюмо и напряженно.

— Да, Ален, вам теперь работы хватает. Кто ведет расследование?

— Я.

Санк-Марс внимательно на него посмотрел, и молодой детектив пожал плечами, как будто показывая, что в этом нет ничего особенного.

— Ничего не поделаешь — Лапьера отстранили, и мне теперь приходится вкалывать за двоих. Но здесь — даже к гадалке не ходи-и без того ясно, что это дело рук байкеров. Им утром займутся «Росомахи», а я сейчас тут просто потому, что время позднее.

Санк-Марс оценил скромность сослуживца.

— Мне нужно тебя кое о чем спросить, Ален. Это важно.

— Слушаю вас, сэр.

— Ты говорил кому-нибудь о моей утренней встрече с Каплонским?

— Никак нет, сэр.

— Что-то ты мне очень быстро ответил, — подозрительно проговорил Санк-Марс. — Подумай хорошенько. Ты обсуждал с кем-нибудь утренние события?

— Мне не надо об этом думать, — раздраженно сказал Дегир. — Знаете, в последнее время события развиваются таким образом, что я уже ничего ни с кем не обсуждаю.

— Даже с Лапьером?

— Что вы хотите от меня, сержант?

— Мне нужна правда. Почему-то сейчас это она в таком дефиците…

Дегир вместе с Санк-Марсом внимательно наблюдали за смятением и суматохой, которые вызывало расследование. Взрыв бомбы привлек сюда массу народа.

— Мы с Лапьером говорим каждый день, — признался Дегир. — Он мой напарник. И сегодня мы днем разговаривали. В детали я его не посвящал, ничего ему о них не рассказывал. Я ему только сказал, что вы задержали Каплонского, а потом отпустили.

— Ты так ему и сказал?

— Да, сэр. Когда вы меня спросили, говорил ли я кому-нибудь об этом, я не имел в виду своего напарника. Естественно, я рассказал ему об этом.

— Ты сказал Лапьеру о том, что мы взяли Каплонского и — что? Двенадцать… нет, шестнадцать часов спустя Каплонского взорвали, а ты возглавляешь расследование.

Дегир пнул ботинком снежный ком. Все трое стояли, засунув руки в карманы, их дыхание белым паром клубилось в ночном воздухе.

— Я хороший полицейский, — тихо сказал Дегир. — Если у вас есть причины меня в чем-то подозревать, делайте свое дело. Но я — честный полицейский.

Санк-Марс взглянул на двоих младших детективов и покачал головой, как будто ему было непросто принять решение.

— Если хочешь знать мое мнение, Ален, ты прав в том, что у меня к тебе повышенный интерес. Всегда, когда полицейский начинает катиться по наклонной, у всех возникает повышенный интерес к его напарнику.

— Против него нет доказательств.

— Это он так считает. Но я не вправе его судить. Скажи мне, ты сейчас работаешь в дневной смене? Я тебя каждый день вижу на работе.

— Да, я должен работать днем. Но сейчас у нас сложное положение.

Из морга приехала машина «скорой помощи». Ей прокладывал дорогу полицейский автомобиль с вертушкой, и красные блики заплясали на лицах трех стоявших на сугробе полицейских.

— В этой связи меня интересует, кто поручил тебе заниматься этим делом ночью?

— Мой дежурный офицер.

— Это кто?

— Жиль Бобьен.

— Как это? Его же отстранили от дел.

— Сегодня вечером его вернули к исполнению обязанностей. Грипп скосил столько народа, что его вернули на работу. — Дегир кивал, выпятив подбородок, как будто защищаясь.

— Да ну? Что ты об этом думаешь, Билл? Ты слышал? Бобьена вернули на работу, а мне никто даже не удосужился сообщить эту замечательную новость. Ален, если ты работаешь в дневную смену, как могло случиться, что в канун Рождества, когда убили того паренька — Артиняна, ты вышел в ночь?

— Вы что, меня допрашиваете? — поинтересовался Дегир. Он перевел взгляд с Санк-Марса на Мэтерза и обратно.

— Я задал тебе вопрос, — сказал Санк-Марс.

— Я не обязан вам отвечать, — ответил офицер.

— Да, не обязан.

Дегир задумался. Он снова ковырял снег ботинком. Подбородок у него напрягся, он явно все сильнее выходил из себя.

— Это совсем другая история, — вспомнил он. — Мы с Андре взяли отгулы. На все праздники — канун Рождества, Рождество, канун Нового года и сам Новый год. Я впервые должен был получить выходные на все эти дни. Я получаю то же, что Андре. Он ведь у нас за старшего.

— Да, обычно так и бывает, — заметил Санк-Марс. — А что же тебя заставило потом все переиграть?

Дегир покачал головой, потом потер подбородок о воротник куртки, как будто хотел выгадать время для ответа на вопрос.

— Этого я и сам до сих пор не понимаю. Андре позвонил мне в конце дня и сказал, что мы позже должны будем выйти на работу. Я, конечно, расстроился: сначала вам в канун Рождества дают отгул, а потом его отнимают. Я подумал, может быть, кто-то сделал Андре какое-то одолжение, и ему пришлось поменяться сменами.

Билл Мэтерз так уставился на сослуживца, что Санк-Марс слегка толкнул его локтем, и он тут же сменил выражение лица на безразличное.

— Иначе говоря, у Андре Лапьера был грипп, но вместо того, чтобы остаться дома на выходной и отлежаться, он решил выйти на работу.

Дегир поразмыслил и кивнул, давая понять, что так оно и было. Никаких объяснений он предлагать не стал.

— Ален, если ты честный полицейский, то ничего не станешь рассказывать о нашем разговоре Андре Лапьеру. Меня совершенно не волнует, что он твой напарник. Не рассказывай ему о вашем сегодняшнем ночном расследовании ничего, кроме того, что он прочтет в завтрашних утренних газетах. Если ты грязный полицейский, можешь говорить ему все, что сочтешь нужным. Но в этом случае, когда будешь с ним говорить, передай от меня привет.

Дегир отошел от них метра на три, потом вернулся. Теперь он разозлился не на шутку, и когда снова заговорил, то выглядел как баран, готовый броситься на любое препятствие.

— Это ведь именно вы — старшие, всегда говорите о том, что за напарника надо стоять горой!