– Не стоит, Ксюша. Клава всегда была примитивной и меркантильной. Я это почуял еще до свадьбы, но она была так хороша собой, а я – так не уверен в себе… Потом быстро удостоверился, что она такая и есть, что мне не показалось… Но решиться на развод не хватило чего-то. Может, ума, может, мужества… Или просто лень было… Но вы поймите, что если я согласился на отношения с таким человеком, то теперь нелепо упрекать его за то, что он плох. Он таков, каков есть. А я получил то, что заслужил. И если мне сейчас премерзко, то виноват в этом только я…

– Вы красивый человек, Михаил, – прошептала Ксюша, качая головой, – очень красивый. Но неправильный. Нельзя быть таким благородным, это чересчур. Не знаю, как объяснить, но все, что чересчур, – это не есть хорошо…

– Если бы я был таким благородным, как вы говорите, – улыбнулся Левиков, – я бы уделял больше внимания своей жене. Может, удалось бы научить ее думать не только о деньгах… Или надо было разводиться. А я просто плюнул на нее! Благородства в этом мало…

– О чем вы там шепчетесь? – поинтересовалась Александра.

– Да мы тут философствуем понемножку, – ответил Левиков с грустной усмешкой. – Пытаемся определить понятие благородства. Ну что, теперь мы свободны?

…Было решено выехать в Париж сегодня же вечером. А пока что погулять наконец по городу.

Экс-ан-Прованс, щедро залитый солнечным светом, радовал глаз архитектурой старинного французского города, изысканной роскошью витрин и ресторанов, несуетным духом обитателей и туристов, праздными толпами струившихся по широким тротуарам. И этот запах – этот пряный воздух Прованса, настоянный на лаванде и лавре, на розмарине и тимьяне, – он кружил головы. Он пьянил, хмельной волной вливаясь в кровь, он будоражил и дразнил…

Все произошедшее вдруг показалось невероятным и красочным приключением – и они уже наперебой смаковали, как будут рассказывать знакомым, как Александра напишет статью в «готическом стиле», как Ксюша сделает эссе: теперь-то она может смело утверждать, что знает французские замки «изнутри»! Все покатились от хохота – это хмель играл в крови, это воздух Прованса кружил головы…

Ксюша украдкой посматривала на Левикова заботливым – если не сказать «материнским» – взглядом: как он? Ведь он единственный из всей компании, кто понес реальные потери – Лариса, жена… Все строили планы – кроме него. Что ему теперь делать, когда любимой женщины больше нет, семьи нет? Понятно, что ее никогда и не было по-настоящему, но все же такое страшное предательство… Куда ему теперь? В Москву, в постылый дом да к постылой работе? В «Провентис-Фарма» даже не осталось людей, которые вели с ним переговоры… Может, этот, как его, Буше, замдиректора, жив? Может, он вернется к переговорам с Михаилом?

Но Михаил поддался общему веселью, он тоже, кажется, попал в плен колдовского воздуха Прованса, он дал себе волю и поплыл на его пьянящих волнах…

«Это хорошо, – подумала Ксюша, – но эйфория кончится, и что тогда?»

– Кис, – тихонько позвала она, – надо бы выяснить, – она указала глазами на Левикова, – что там…

Алексей кивнул: понял с ходу.

– Михаил, а не пора ли нам выяснить и ваши планы, а? Реми, поработай переводчиком, мне нужно с «Провентис-Фарма» переговорить!

Они отстали от остальных ненадолго: уже минут через пять оба детектива весело нагнали девушек и Михаила.

– Значит, так, – оживленно заговорил Кис, – Буше жив, слава те господи, но еще надолго в больнице. Зато его заместитель ну прямо только и ждал моего звонка, чтобы затерзать меня вопросами о месье Левикове. Они жаждут подписать с ним контракт! Так что, Миша, в Париже вас ждут великие дела! Вы станете богатым человеком и будете заниматься любимой работой!

– А что, – сказал Реми, – вся эта история, она ведь фактически послужила вам рекламой! Смотрите, настоящую охоту на вас устроили! «Провентис-Фарма» теперь вам двойную цену предложит, особенно если вы поломаетесь для виду!

– Ага, только теперь к вам нужно будет личную охрану приставить – вы теперь поважнее любого ВИПа, столько охотников на вашу персону! – острил Алексей.

– Вы следующим летом пригласите нас на вашу яхту? – веселилась Ксюша. – Или, может, вы перекупите Ла Барбен? Мы будем водить экскурсии по всем уровням подземелья, а к вашей клетке прибьем именную мемориальную табличку!

– А вы, сестрицы, напишете роман об этой истории! – включился Реми. – И мы будем его продавать при входе в замок!

– Вот романы я еще писать не пробовала, все недосуг… А ведь как хорошо: сидишь себе дома – ни начальства над душой, ни сроков сдачи… – мечтательно проговорила Александра. – И вправду, что ли, попробовать?

– А я так и не понял, кто убил Ларису… И почему? – спросил Михаил Левиков, и разом воцарилась тишина. Всеобщее веселье улетучилось, как призрак с боем часов на рассвете. Колдовской воздух Прованса потерял свою магию, и хмель моментально выветрился из голов.

– Да… Мы же ничего толком так и не поняли… – проговорила Александра.

– И при чем тут Леблан? И кто его убил? – спросила Ксюша.

– Погодите… Давайте сядем где-нибудь, и мы все вам расскажем! Реми, тут есть какой-нибудь парк со скамейками? Не хочется в гостиницу, погодка – загляденье!

– Зачем парк, – ответил Реми, – когда в этом городе существуют прекрасные рестораны, где на тенистой террасе под платанами можно выпить отменного холодного пива! Да и перекусить не помешало бы, – заметил к слову вечно голодный Реми.

– … Дело в том, – произнес Алексей, когда все устроились за столиком и сделали заказ, – что многое решительно не сходилось во всей этой истории, пока меня не осенила мысль, что на одной сценической площадке идут одновременно две разные пьесы.

Первую ставили клиники эстетической хирургии «Венюс», а в ней главную роль играл мэтр Леблан. Вторую пьесу, как теперь понятно, разыгрывали три бандита «на гастролях» из Москвы от театра господина Звонарева, прибравшего к рукам за последние годы едва ли не всю фармацевтическую и гигиеническую продукцию страны.

Действие двух пьес развивалось параллельно и одновременно до тех пор, пока они не пересеклись в общей точке: в замке Ла Барбен.

Итак, пьеса номер один, под знаком Венеры, клиник «Венюс». Ставил ее мэтр Леблан. Он действительно был связан с марсельской мафией – по словам комиссара, он не раз выступал защитником на различных судебных процессах по их делам. Для них Леблан был свой. А марсельцы держат в клиниках «Венюс» изрядную долю акций. Понятно, что Леблану выпало улаживать дело о приобретении изобретения и изобретателя.

В замке же Ла Барбен он давно был своим человеком, вхожим туда в любое время… Во Франции подобные отношения редкость, как нам объяснил Реми, – надо думать, что он оказывал существенные юридические услуги владельцу замка, который к тому же был с давних пор его хорошим приятелем.

Леблан подкупил ночного сторожа замка, Морриса, который взял на себя функции тюремщика. Содержали заключенного весьма прилично – правда, Михаил? Кормили, дали теплую одежду, фонарик, одним словом, они полагали, что время, проведенное Мишелем в подземелье, поработает на его сговорчивость.