А время шло, сначала друг друга сменяли дни, потом недели. Ушли из Горяевского последние люди, не захотели ни денег, ни прочих благ. Последними уехали жена управляющего с сыном. Сам же Григорий Анисимович остался присматривать за хозяйками и опустевшим домом.

– Как же я вас брошу? – говорил он Оксане, когда та пыталась и его отправить из Горяевского. – Как же поместье без надзору?

В поместье теперь жили Дмитрий с Артемием. И если бы не тяжкое бремя ожидания, время это стало бы самым чудесным в жизни Златы, потому что было оно наполнено не только злостью и неизвестностью, но и любовью. Такой яркой, что сердце металось в груди, как на качелях. Вверх, вниз…

Несколько раз приходила старая ведьма, проверяла крепость своих заклятий, тех самых, что не пускали в Горяевское чужаков, косилась на Вранову башню. И с каждым разом взгляд ее становился все тревожнее и тревожнее.

– Больше ждать нельзя, – сказала ведьма на тридцатый день. – Степану давно следовало вернуться.

– Он бы вернулся. – Дмитрий баюкал на руках Надюшу, так они со Златой назвали дочку. Чтобы была у них теперь еще одна Надежда. – С ним что-то случилось. – На Надюшу и Злату он посмотрел с нежностью, а потом добавил: – Мы с Артемием пойдем за ним, поможем в случае чего.

– Идите. – Ведьма не стала спорить. – До края леса я вас доведу, безвременников нынче расплодилось, без меня не пройдете.

– Откуда они? – спросил Артемий. Про безверменников он только слышал, оттого считал себя обделенным и с юношеским задором рвался в бой.

– Ирод этот наплодил. – Ведьма покосилась на башню, из распахнутых дверей которой в мир выплескивалась чернота. С каждым днем черноты становилось все больше и больше… – Не всех людей его Погоня убивала, часть оставляла на поживу безвременникам. Забавлялся, гаденыш… – Она сплюнула себе под ноги, а потом решительно сказала: – Выступаем завтра на рассвете!

Провожать Дмитрия с Артемием вышли все: Оксана, Настя, Григорий Анисимович. У Златы было такое чувство, что провожают они их если не на верную погибель, то на войну. Сердце рвалось на части от боли.

– Присмотрю, не горюй, – шепнула ей на ухо ведьма. – Ждите, скоро вернусь.

…Она вернулась через три дня, уставшая, постаревшая еще сильнее. Будто бы ей еще было куда стареть, сказала, глядя на башню:

– Готовься, девочка. Меньше недели у нас…

Слова эти прозвучали как приговор, не осталось в Златином сердце места надежде. Осталась одна лишь решимость. Оксана с Настей теперь знали правду и, наверное, тоже готовились к неизбежному. Каждая по-своему, вот только самое главное, самое страшное решение принять предстояло Злате.

И она его приняла в то утро, когда тьма из Врановой башни дотянулась уже до стен дома, встретилась с ловчими сетями, что бороздили пруд.

Что-то случилось. Их мужчины не вернутся. Не успеют им помочь. Значит, придется самим. Как получится…

Это был их последний ужин в поместье. Одновременно ужин и военный совет.

– Все, время вышло, – сказала ведьма. – Девочек нужно отсюда уводить.

– Как?! – В Оксанином голосе слышалось отчаяние. – Мы пробовали! Степан пробовал! Ничего не вышло. – Она уронила лицо в ладони. Рядом испуганно всхлипнула Настя.

– Есть способ. – На Оксану с Настей ведьма смотрела с жалостью. – Злате все ее силы понадобятся, чтобы удержать ирода в башне, а моих сил осталось совсем мало. Чтобы распутать пути, пусть даже на время, мне потребуются силы заемные.

– Наши? – в один голос спросили Оксана с Настей. – Мы согласны. – Даже думать не стали, даже спрашивать, какую цену придется заплатить. И только Злата знала, какая цена…

– Слушайте, девочки мои, – старуха говорила ласково, успокаивающе. – Слушайте и решайте. Вот он, – она указала скрюченным пальцем на Григория Анисимовича, – заберет детей. Времени на то, чтобы вывести их отсюда, будет мало. Долго я проход не удержу.

– Все сделаю, – кивнул Григорий Анисимович. – Остались лошади, резвые арабские скакуны. Мы с Оксаной Сергеевной и Анастасией Васильевной успеем.

– Нет, – ведьма покачала головой. – Детей увезешь ты один.

Воцарилась тишина. Такая тягостная и такая глубокая, что у Златы зазвенело в ушах.

– Вы останетесь, девочки, – сказала старуха. – Это вашу силу я заберу, чтобы открыть проход. Вычерпаю до самого донца, понимаете? Не станет вас после этого. Вас не станет, а у дочек ваших не станет матерей…

– Но отцы останутся? – стирая с бледной щеки слезу, спросила Настя. – И у них, наших девочек, будет нормальная жизнь?

– Так и будет.

– Мы согласны, – кивнула Оксана, обнимая Настю за плечи. – Делайте, что должно.

– Завтра утром. – Ведьма встала из-за стола, по очереди поцеловала каждую из них в лоб. – Проведите этот вечер с детьми, попрощайтесь. А на рассвете я приду.

…Она пришла, как и обещала, с первым рассветным туманом, отогнала посохом черные щупальца тьмы, встала у крыльца, на которое уже выходили Оксана с Настей. На руках они держали спящих дочерей. Злата прижимала к груди Надюшу. Все молчали. В тумане тревожно заржали лошади, и на подъездную аллею, цокая копытами, выехал экипаж, на козлах сидел Григорий Анисимович.

– Я готов, – сказал дрогнувшим голосом и спрыгнул с козел.

– Сейчас. – Из складок юбки ведьма достала три колечка, в каждое из которых была продета суровая нитка, повесила колечки девочкам на шеи, пояснила: – Заговоренное серебро, древнее. Если в какой из них сила проснется, серебро поможет ее в узде удержать или направить, куда следует. Чтобы не сгорели заживо от такой силищи. А теперь прощайтесь! Времени у нас мало.

Простились. Тихо, без слез, с нечеловеческой какой-то решимостью в глазах. И лишь когда пришло время отдавать дочерей Григорию Анисимовичу, не выдержали, дрогнули материнские сердца. Но ведьма оставалась словно глухой к этой безграничной боли.

– Дайте мне руки, – сказала она, когда девочек устроили в экипаже, а управляющий занял свое место на козлах. – Не бойтесь, милые, вам не будет больно…

…Им и в самом деле не было больно. Уходил румянец. Выбеливала некогда рыжие волосы седина. Кожа серела и покрывалась паутиной морщин, но лица оставались безмятежными. Им не было больно. Они покидали этот мир с надеждой…

Первой на землю опустилась Настя, следом Оксана.

– Трогай! – Голос ведьмы прогремел в тишине, словно гром. – Не медли!!!

Рассек воздух кнут, захрипели, рванули с места тонконогие скакуны, растворились в тумане, оставляя позади двух мертвых женщин и двух живых ведьм.