– Брат с сестрой, значит.

– Да, но фамилии разные. Элла – Есенина по паспорту, а Демка – Пыляев. Мамина фамилия, а отчество отцовское.

– А так разве можно? – удивился Сапоцкин.

– Не знаю, генералам все можно.

– Это точно, – вздохнул Антон. А история, похоже, интереснее, чем предполагалось. Мелькнула мысль вызвать ребят из ФСБ, но Сапоцкин опасался, что, если он сейчас выйдет, Георгий Алексеевич замолчит или, хуже того, передумает давать показания.

– Элла убежала из дому, он замуж ее выдать хотел, а она не хотела…

– Он – это Есенин?

– Да. Она сначала у Демки жила, а потом… Мы встречаться начали, а у Демки неудобно, пришлось квартиру снимать. Я уже тогда с Машкой развестись хотел. Женился по глупости, чтобы Пыляева позлить. Она ему нравилась, понимаете?

– Понимаю. А вам не нравилось, что она ему нравилась?

– Верно, – Георгий улыбнулся, насколько позволили разбитые губы, – мне показалось забавным… А потом удобно было, Машка – она ведь такая… глупая, верит всему, что скажешь, дома сидела, убирала, готовила, утюжила, слушалась. И никто на шею не вешается, удобно очень. Ее и вправду убили?

– Правдивей не бывает.

– Это Есенин мстит.

– За что?

– Я по порядку, ладно? Прихожу однажды к Элле, а там он, приехал за дочкой. Знаете, я ведь сразу его узнал, у мамы сохранились старые фотографии, и вообще она часто рассказывала и про Никанора, и про то, как он Демку бросил. Вот. Ну, я сказал ему… Есенину сказал, что узнал его, он заинтересовался. Поговорить предложил. Еще воды можно?

Пока Баюн утолял жажду, в палату заглянула медсестра, которая попыталась выпроводить Сапоцкина, чтобы «режим не нарушал». Но магические слова «ФСБ» и «дело государственной важности» заставили поборницу режима заткнуться.

– Он искал канал переправки, а наша фирма имела связи за границей, Элла ему рассказала, – продолжил рассказ Георгий. – Она и придумала, как вывозить.

– И много вывозили?

– Как когда. У меня записано. А сотрудничество с органами зачтется?

– Всенепременно!

– Там подробно все, когда, кому передавали… Один раз что-то около килограмма переправили. Представляете, сколько стоит килограмм алмазов? Вряд ли. Даже я не представляю.

– И все на лифчиках?

– Знаете уже? – Георгий вздохнул. – Не только лифчики. Для подстраховки «Якутъ-моды» Есенин создал Фонд поддержки молодых модельеров, а эти вообще хоть каждый день готовы были кататься. Товар у нас обычно оставляли, внизу, в подвале, а за ночь на этот хлам, который они модной одеждой называют, столько всего нацепить можно, не один килограмм – десять, и никто не удивится. Летать приходилось много. Партию ведь сопроводить нужно, тут или я, или Элла…

– А ваш друг, он разве не был в курсе?

– Нет. Ни он, ни Машка.

– И что, этот ваш Есенин не пытался привлечь сына к бизнесу?

– Он даже встретиться не захотел. Сказал, что Демка – слабак, если до сих пор ничего в жизни не добился.

– Суров.

– Не представляете даже насколько. У Есенина своя теория – слабых не жалеть нужно, а уничтожать, чтобы генофонд не портили. У него ведь до Демки две дочери были, от первого брака, замуж вышли – ну, на генеральских дочек много желающих нашлось, мужья-то думали, что с папиной помощью карьеру сделают, а он раз – выбил им по квартире, в приданое, значит, и до свидания. Замужем – так пускай муж и содержит… – Георгий замолчал, и Антон решил подтолкнуть мысль в нужном направлении:

– Откуда алмазы поступали?

– Не знаю. С курьером Элла работала. Уезжала на «прогулку». Час, два, как когда… И возвращалась с посылкой. Откуда их Есенин брал, это вы у него спросите.

– Куда шли камни?

– В основном в Германию. Он там служил раньше, в ГДР, наверное, связи остались. У Есенина везде связи, – пожаловался Георгий. – Сам говорил, что, когда войска вывели, его в Якутию сослали, вроде за провинность какую-то, ну, он там и обосновался. Понимаете, я только переправкой занимался! Честно! Деньги нужны были.

– На игру?

– Да… Мне катастрофически не везло. Но это временно, рано или поздно я бы все равно выиграл! У меня система!

– Верю, верю, – поспешил успокоить Сапоцкин, – давайте-ка лучше к основной теме вернемся. В тот вечер, когда вашу невесту убили, должна была состояться передача очередной партии товара?

– Последней партии! – От волнения Георгий заерзал и даже попытался сесть. – Есенин узнал, что им заинтересовались, поэтому и решил залечь на дно, денег ему хватало, основной доход в его же карман шел. Миллионы, понимаете? А я привык к проценту, привык жить нормально, а не считая каждый грош. Элла тоже. Папочка требовал ее возвращения. Пока канал работал, мы вроде как партнерами были, поэтому он и смотрел на наши отношения сквозь пальцы. А раз дело закрывается, то и оставаться ей, стало быть, незачем. Нет, настаивать он бы не стал, просто бросил бы ее на произвол судьбы – и все. А мы привыкли…

– Жить хорошо, – закончил фразу капитан Сапоцкин.

– Элла не хотела возвращаться, и она придумала, как его обмануть. Обычно камни отправлялись через день-два после получения. И на месте их забирали не сразу. Мы бы отправили обычным путем, согласно договоренности, а потом забрали бы товар и уехали.

– Куда?

– Какая теперь разница? Главное – нашу границу пересечь, а там уже проще.

– Визы у вас были?

– Естественно. Элла думала снять ячейку в банке и положить камни туда, если быстро скинуть не удастся, а самим на Кипр. Или Крит.

– На какие шиши?

– Ну, я взял в долг под залог фирмы. И у Эллы были, нам бы хватило на год, а там, глядишь, и вернуться можно было бы.

– Умные детки. Хорошо, Георгий Алексеевич, что же произошло в тот вечер? Версию о том, что вы разругались с невестой и убежали из дому, я уже слышал.

– Так и было. – Баюн закрыл глаза, видимо, вспоминал проклятый вечер. – Эллочке позвонили – курьер, он приехал раньше, чем она предполагала, и требовал немедленной встречи.

– И из-за этого вы поссорились?

– Нет. Из-за Машки. Честно. Машка грубила Эллочке, а та бесилась. Потребовала, чтобы я вытурил Машку из квартиры, да и из фирмы тоже. А я доказывал, что смысла нету, раз мы все равно уезжать собираемся, только, вы же знаете женщин, если им чего в голову зайдет – все, не отцепятся, пока своего не добьются. Ну, я разозлился, хлопнул дверью и уехал.

– Куда?

– Да просто по городу колесил.

– А зачем соврали?

– Испугался, что посадите, алиби-то у меня не было. Но я ее не убивал! Честно! Она с курьером должна была встретиться, зачем мне ее убивать?