– Кстати, вы не думали, что кто-нибудь может заметить ваши манипуляции?

– Да я в тот момент ни о чем не думал! Вы поймите, мне просто хотелось избавиться от тела, а ничего другого в голову не пришло! А когда я узнал, что Демку арестовали…

– Задержали, – поправил Антон. – До выяснения обстоятельств.

Теперь пистолет лежал на коленях, прикрытый сумочкой, Адочка дико боялась, что Есенин заметит, у старого паука отменный нюх на опасность. Да и не совсем ясно, как поведет себя Пыляев, если увидит. Отчего-то Аделаида Викторовна больше боялась именно Димки.

– Итак, ты узнал, что хотел, теперь отдай камень. – Никанор протянул руку. Дамиан поднялся, подошел к компьютеру…

– Умно, – похвалил Есенин, когда из колонки на подставленную ладонь выпал кусок красного стекла. – Здесь я бы не нашел. Ну, во всяком случае, нашел бы, но не сразу. – Признавать чье-то превосходство генерал не собирался.

– Давай его сюда.

– Улыбнитесь, – Пыляев подбросил камень на ладони, – вас снимают.

– Глупая шутка, сынок. А если это не шутка, то тем более глупо…

– Как сказать, – Дамиан протянул камень, – как сказать…

– Я ведь убью тебя!

– Вот это будет действительно глупо…

– Шантажировать вздумал! – Генерал побелел от злости. – Я пристрелю тебя, как собаку, а потом заберу пленку…

– Ну, это у тебя вряд ли выйдет. Понимаешь… Папочка… Пленки здесь нет. Не предусмотрена. Сигнал с камеры идет на мой компьютер, а оттуда через Интернет… Надеюсь, об Интернете ты слышал? Вот, и через Интернет на компьютер, который стоит… Честно говоря, сам не знаю, где он стоит – в здании прокуратуры, это точно. Стоит себе и записывает нашу беседу. А камера находится во-о-он там… – Пыляев ткнул куда-то вверх, Есенин повернул голову, а Адочка, зажмурившись, нажала на курок…

Пистолет в ее руке дернулся, выплюнув смертоносный кусочек свинца, и еще один, и еще… А потом грохот раздался где-то сбоку, и чужой огонь опалил правый бок.

– Сука!

Силы уходили, и Аделаида Викторовна вдруг отчетливо осознала, что не сможет закончить дело.

Не сможет. Пистолет тяжелый, мышцы, как вата, и больно дышать. Бедный Жорж, он так надеялся… Нужно… Она должна… Ради сына… Адочка открыла глаза. Никанор лежал в кресле, из приоткрытого рта вытекала струйка крови. Черная. Надо же, черное сердце, и кровь тоже черная. Не шевелится. Притворяется. Он всю жизнь притворялся, и теперь тоже. Закончить дело, иначе все пропало…

– Аделаида Викторовна, отдайте пистолет! – Пыляев. Его нужно убить.

Убить…

Зачем…

Нужно…

– Аделаида Викторовна… – Адочка закрыла глаза. Она слишком устала, чтобы довершить начатое. Никанор мертв, а ведь когда-то она его любила.

Больно. Пусть кто-нибудь уберет эту боль…

– Пыляев! Мать твою, доигрался… – Хлопнувшая дверь и чужой голос спугнули боль. – «Скорая» едет…

Место, куда меня запихнул Пыляев, больше походило на один из дорогих санаториев, чем на больницу. Взять хотя бы палату – прямо гостиничный номер, тут тебе и телевизор, и DVD-плеер, и ковер, и зеленые, в тон ковру, занавески, и герань на подоконнике. Герань окончательно меня добила. Впрочем, будь моя воля, сбежала бы от всего этого благолепия куда глаза глядят. Но, к сожалению, мое мнение в данном вопросе не учитывалось.

В самый первый день явился капитан Сапоцкин, который из меня всю душу вытряс, с разрешения врачей, между прочим. А поскольку после ночного приключения чувствовала я себя, мягко говоря, не слишком хорошо, то и выложила ему и про алмазы, и про Толика, и про газ, и про камень… Да я сама не помню, чего понарассказывала, главное, капитан умчался, даже не попрощавшись, с тех пор о нем ни слуху ни духу, будто и не было.

Вот и поправляю сейчас здоровье в этом райском месте, надежно упрятанном от посторонних глаз высоким забором. Сюда даже Димку не пускали, или он сам не приезжал. Сам, видать, занят очень, чтобы еще и со мною возиться. Мне сказали отдыхать, и я отдыхала, гуляла, дышала воздухом и смеялась, глядя на суетливых воробьев, устроивших купание в песке.

А потом снова приехал капитан Сапоцкин, и Димка тоже приехал. Оказывается, все закончилось, и мне собирались рассказать, что же, собственно говоря, происходило.

– Аделаида Викторовна выживет. – Мы сидели в холле, и капитан Сапоцкин не без удовольствия рассказывал о пропущенных мною событиях. В том, что моя бывшая свекровь выживет, я не сомневалась, она слишком горда и чересчур упряма, чтобы погибнуть в трех шагах от цели.

– Значит, это она? – Честно говоря, я до сих пор в шоке.

– Она, она, – заверил Антон Сергеевич, – сам удивляюсь, дамочке пятьдесят восемь, а действует, что твой Рэмбо. Или Джеймс Бонд. И упрямая же, застрелить не получилось, так она газом…

– Значит, в меня все-таки стреляли?

– Стреляли, – подтвердил Сапоцкин. – Но она утверждает, что не попала, а травму вы получили, когда из седла выпали. Эх, и рисковая вы женщина, Мария Петровна! И везучая. Сначала вас хотели убрать, чтобы у него, – Антон кивнул на Пыляева, – не было алиби, тогда его, скорее всего, обвинили бы в смерти Лютиковой Светланы. Понимаете?

– Не очень.

– Ну, Светлану убил ваш бывший муж, он утверждает, что это несчастный случай, тем не менее… Непонятно, каким образом Аделаида Викторовна узнала о произошедшем – она пока не в состоянии давать показания. Думаю, она следила за вами и увидела, как Георгий берет чужую машину, а дальше просто – поехала за сыном и смотрела, как тот перетаскивает тело в багажник. В отличие от сына, Аделаида Викторовна соображала быстро. Она организовала анонимный звонок, надеясь, что убийство повесят на хозяина машины, а тут вы, Мария Петровна, все планы ломаете, алиби создаете. Вот она и решила, что если вас не будет, то не будет и алиби, и, значит, Пыляева посадят, а Георгия никто не заподозрит. Несмотря на очевидную глупость плана, у нее могло получиться. Но после того, как Георгий рассказал матери об алмазах и возникшей проблеме, план претерпел некоторые существенные изменения. Вот, собственно говоря, и все.

– А тогда, у подъезда, тоже она? И Степку?

– Честно говоря, не знаю, но думаю, что нет, в то время у нее причин не было…

– А квартира? Почему она попросила переехать? В своей ей бы удобнее было.

– Может, и удобнее, а может, и нет. Скорее всего, просто пожалела жилплощадь – газ дело такое… Одна искра – и взрыв.

– А… – На языке у меня вертелся тысяча и один вопрос. Кто убил Эллу? Что теперь с Гошкой будет? И с Аделаидой Викторовной? Куда все время Дамиан исчезал, например той ночью, когда… И кому принадлежит камень? И…