– Нужен только ты, – невесело промолвила Зурка. – А я лишь случайный довесок.

– Придётся замолвить за тебя словечко.

– Не надо. Я уж как-нибудь сама за себя постою.

И действительно, долго разлёживаться им не дали. Те же самые люди с перемазанными чёрной краской лицами вызвали Темняка наружу. Зурке было велено пока оставаться на прежнем месте.

По пути ему показали верёвку и сказали следующее:

– Нам известно, что ты парень здоровый и не дурак подраться. Но зря махать кулаками не советуем. Даже если ты с нами и справишься, что весьма сомнительно, то сбежать всё равно не сможешь. Здесь бежать просто некуда. Ты сейчас как клоп в запечатанном горшке. Не хочешь быть связанным – веди себя прилично. Лично мы на тебя никакого зла не держим. А сюда притащили потому, что на это есть высшая воля, – интонация последней фразы не оставляла сомнений в том, что речь идёт о ком-то из Хозяев.

– А не лучше ли нам сразу объясниться, – предложил Темняк. – Выдвигайте свои требования, и если они окажутся приемлемыми, я согласен сотрудничать с вами. Зачем лишние хлопоты?

– Не так всё просто, приятель. Побудь пока здесь, а мы тебя на время покинем.

– Вы бы девку отпустили! – крикнул Темняк вслед своим не то похитителям, не то спасителям. – Пользы вам от неё никакой.

– Пользы от неё и в самом деле никакой, зато зла может случиться много, – ответили ему. – Влезла, дура, куда не следует. Даже если мы ей жизнь и сохраним, то язык всё равно отрежем.

Представив себе безъязыкую Зурку, Темняк запротестовал:

– Это уж слишком! Надо что-то другое придумать.

– Язык у неё останется только в том случае, если ты не будешь её ни во что посвящать. И вообще постараешься вести себя покладисто.

– Первое обещаю. А насчёт второго погожу.

– Шутник ты, однако! – Черномазые захохотали и ушли прямо сквозь стену, беспрепятственно пропустившую их.

Но Темняк, резво бросившийся вслед за ними, налетел на что-то упругое и прочное, словно стена изолятора для буйнопомешанных.

Он тщательно обследовал комнату, в которой находился, но не обнаружил ничего, даже непременной кормушки. Какая-либо мебель, пусть даже самая незавидная, напрочь отсутствовала. Кое-где в стенах имелись сквозные отверстия, в которые можно было вставить палец, но для смотровых глазков они располагались слишком высоко, а для вентиляционных скважин слишком низко.

С того самого момента, когда одни похитители отбили его у других, события развивались в стремительном темпе, весьма нехарактерном для Острога. Причиной тому, скорее всего, была нехватка времени или, пользуясь шахматной терминологией – жёсткий цейтнот.

По-видимому, его собирались вернуть назад ещё до прихода Стервозы. Либо, в противном случае, уже не возвращать никогда. В пользу второго варианта свидетельствовала их нынешняя темница, благодаря световым эффектам, порождаемым радиацией, ставшая почти что светлицей.

В случае неудачи неизвестно кем спланированной операции эта нора, которую обходили стороной не только живые существа, но и механические устройства, наделенные функцией самосохранения, должна была стать его могилой (а заодно и могилой Зурки, никак не попадавшей в разряд невинных жертв).

Дабы ничего такого не случилось, Темняку следовало принимать любые условия, выдвинутые теми, от кого в настоящий момент зависела его судьба. Здесь он особых проблем не видел. Ну чем, спрашивается, можно шантажировать одинокого, как перст, бродягу? Цена его жизни – грош. Совесть, как всегда, вообще ничего не стоит. К чужим секретам он не причастен. Тайными знаниями не владеет.

А Зуркой в случае чего можно и пожертвовать. Не велика потеря. Участь предателей всегда была незавидной. Самые известные примеры тому – Иуда Искариот и Лев Давидович Троцкий.

Расхаживая по комнате, Темняк всё время посматривал по сторонам, ожидая неведомого посланника, который должен был вот-вот заявиться к нему. Интересно, кто это будет – змей-искуситель или сильно попахивающий серой ловец человеческих душ?

Явился, как ни странно, змей.

Из отверстия в стене он выдавливался, словно зубная паста из тюбика. Гость был тонким, длинным и пёстрым, словно верёвка, которой древнегреческие гетеры подвязывали свои сандалии (недаром ведь знаменитый поэт Анакреонт сожалел в своих стихах о том, что преклонный возраст не позволяет ему забавляться с «пёстрообутыми девами»).

Ошарашенный Темняк не сразу понял, что видит Хозяина (или Хозяйку), которым дверью могла служить самая малая щелочка. В следующий момент родилась надежда – а вдруг это Стервоза, прибывшая ему на выручку.

Впрочем, сию надежду можно было смело причислить к разряду мертворождённых. Стервоза, исстрадавшаяся по своему любимцу, обязательно кинулась бы к нему. Да и не знает она ещё о случившемся. С момента потасовки не прошло ещё, наверное, и двух часов.

Чужой Хозяин быстро принял более подобающую для себя мешкообразную форму и расположился возле стены, прямо напротив Темняка.

Тот на всякий случай произнес:

– Доброго здоровьица! Погодка-то нынче какая! Прямо загляденье.

По телу Хозяина, которого Темняк тут же нарёк Шишкой (эта кличка одинаково подходила и к мужскому, и к женскому полу), снизу вверх потекло сияние, медленно растворявшееся в воздухе. Возможно, это означало интерес, возможно – вопрос, возможно – чёрт знает что.

– Не обучены мы вашему языку, – Темняк картинно развел руками. – Мы супротив вас – черви безмозглые. Рыбы немые. А вот вам самим, таким умным да могучим, не мешало бы понимать нас. Или слабо?

Мерцание света, обтекавшего Шишку, усилилось, а затем сияющий кокон отплыл в сторону. Сейчас он ничем не отличался от светоносных призраков, которые Темняк уже видел в покоях Стервозы.

Пока он никак не мог вникнуть в суть происходящего и даже не знал, в какую сторону смотреть – на сверхразумную тварь, из бесформенного мешка превратившуюся в почти правильный конус, или на световой столб, пульсирующий с частотой, недоступной человеческому восприятию.

Между тем с головой у него происходило что-то неладное. Сознание, устойчивое, как никогда (считай, почти сутки ничего хмельного во рту не держал), вдруг плавно уходило из-под контроля, как это бывает в очень-очень крепком подпитии, и тут же, словно маятник, возвращалось назад, но уже как бы залапанное чужими пальцами.

Создавалось впечатление, что Шишка подбирает к его душе отмычки, но все они по какой-то причине не подходят – то ли взломщик неумелый, то ли замки чересчур хитрые.

Тем не менее эти попытки продолжались, и Темняк даже подумал, что в конечном итоге они направлены не против него, а против Стервозы. Сам же он попал в эту переделку чисто случайно, на правах любимой собачки врага.

Он – оружие мести, низкой мести, и потому судьба его незавидна. Но замучить чужую собачку – мало. Надо заразить её бешенством или напугать до такой степени, чтобы, вернувшись домой, она искусала свою владелицу. А бедная Стервоза даже и не знает, какие подкопы под неё ведутся!