Четверо других, одетые так же, как Тобиас, побросали лопаты, заменив их орудиями иного рода. Двое вооружились пулевыми пистолетами, еще двое наставили на улицу лазеры. Те, что с пистолетами, стали у двери на случай, если у тюремщиков Данло хватит глупости открыть ее.

— Поторопись, пока они не явились, — повторил Тобиас, помогая Данло надеть черную соболью шубу.

Данло, несмотря на спешку, задержался, чтобы взять кое-какие свои вещи. Бамбуковую флейту он спрятал в карман камелайки, а хрустальный шар, резцы, наконечник копья и сломанную шахматную фигуру рассовал по другим карманам. Компьютер-образник он тоже хотел взять, но Тобиас велел его оставить, чтобы не мешал, и Данло неохотно повиновался.

— Я вернусь за тобой, — сказал он Эде. — Вернусь, как только смогу, и помогу тебе вернуть твое тело.

— Ничего, — ответил тот. — Я могу ждать хоть сто лет или тысячу. До свидания, Данло ви Соли Рингесс.

Данло поспешно кивнул ему и сказал Тобиасу:

— Ты меня знаешь. — Он посмотрел на двух кольценосцев, стоящих у двери на случай вторжения воинов-поэтов. — Вы не должны никого убивать ради меня и причинять кому-то вред. Я… не позволю этого. Лучше сам умру.

Глаза Тобиаса потемнели от гнева, но затем он буркнул что-то в знак согласия и вывел Данло на ослепительно яркое солнце. Заключение в полутемной камере сказалось на зрении Данло, и режущий белый свет оказался для него мучительным. Эккана, по-прежнему терзающая его нервы, превратила солнце в настоящее орудие пытки, и Данло захотелось завизжать, как гладышу, с которого содрали шкурку, а потом кинули на горячую жаровню. К счастью, Тобиас догадался захватить лишнюю пару очков и маску. Данло напялил все это на себя с лихорадочной быстротой. На полпути через соборные земли, покрытые свежевыпавшим снегом, он обнаружил, что прозрел снова, но тут же пожалел об этом.

На улице, где немного поодаль высился, как гранитная гора, собор, дымилась воронка от бомбы, ставшая почти неодолимой преградой и для саней, и для пеших. Те немногие, кто попытался пройти, лежали на снегу мертвые. Еще четверо кольценосцев Тобиаса, видимо, застрелили их из пистолетов. Данло, никогда раньше не видевший, как действует это оружие, с ужасом смотрел на дыры, оставленные в телах свинцовыми пулями. Чистый, сверкающий снег окрасился кровью и местами превратился в красную жижу. Данло чуть не отказался тогда от побега, чуть не направился обратно к собору, где Ярослав Бульба определенно готовил божков с лазерами и такими же пистолетами для ответного удара. Но Тобиас Урит и его кольценосцы непременно стали бы защищать Данло, и это стоило бы жизни многим другим людям.

— Скорее, — сказал Тобиас, ведя Данло к улице за рукав шубы. — Мне жаль, что так получилось, — добавил он, взглянув на трупы у воронки, — но если мы больше никого не хотим убивать, надо поторопиться.

Данло на мгновение зарылся ногами в снег, как изготовившийся к бою шегшей, и обвел взглядом дома напротив собора. Сама улица опустела, но во всех окнах торчали зеваки, наблюдая за его побегом. Шальная пуля или лазерный луч могли запросто поразить кого-нибудь из любопытных. В окнах виднелись и детские лица. Встретившись с черными глазенками стоящего на балконе мальчика, Данло решил покинуть эту улицу смерти как можно скорее.

— Никого больше, — сказал он Тобиасу. — Дай мне слово, ладно?

В этот момент из западного соборного портала начали выбегать люди в золотой одежде, с пистолетами в руках.

— Даю, даю, — рявкнул Тобиас. — Шевелись только.

И Данло последовал за ним к большим красным саням.

Сидящий за рулем кольценосец отчаянно махал им рукой.

Тобиас и Данло сели сзади, а еще один кольценосец поместился слева от Данло. Тобиас нажимал справа, и в санях густо пахло потом, кровью и страхом. Водитель запустил ракеты, и сани понеслись по красному льду.

Походило на то, что из соборного квартала они выберутся без происшествий. Сани мчались по широким ледянкам, мало заботясь об отскакивавших с дороги конькобежцах. Ветер бил Данло в лицо, по очкам барабанил снег из-под полозьев. Через каких-нибудь несколько секунд они оказались около большой зеленой глиссады, делящей Старый Город пополам. На нее выходило не так уж много ледянок. Тобиас, очевидно, распорядился заранее, по которой ехать, поскольку у кладбища водитель резко затормозил и свернул в улочку, где стояли трехэтажные жилые дома. Данло хорошо помнил эту улицу по своим ночным кадетским вылазкам. Она пересекала Старгородскую глиссаду и вела в лабиринт других улочек вокруг Фравашийского сквера. В одном месте, за полквартала до перекрестка, она сужалась до каких-нибудь десяти футов.

— С дороги! — орал водитель, отмахиваясь от конькобежцев, как от мух. — С дороги!

Тем не менее ему пришлось сбросить скорость, чтобы не наехать на астриерку в богатой коричневой шубе и двух молодых божков, идущих, вероятно, на дневную службу в собор.

Эти трое, как и другие прохожие, весьма неохотно уступили саням дорогу, но улицу тут же перегородили трое других божков в броских золотых мехах. У этих были пистолеты, и они целились прямо в сани.

— Дави их! — крикнул водителю кольценосец слева от Данло. — Дави этих бандитов!

Один из божков выстрелил, и пуля попала в ветровое стекло саней. Прочный кларий выдержал, но покрылся сеткой трещин.

— Нет! — закричал Данло. — Бросим лучше сани и побежим на коньках.

Тобиас в ответ на эти наивные речи покачал головой.

— Они будут стрелять нам в спину — а если уйдем от этих, то нарвемся на других. Хануман, наверно, всех своих божков отправил на улицы. Будем держаться прежнего плана.

— Нет. Я не позволю.

— Дави их, — скомандовал Тобиас водителю.

— Нет!

— Дави!! — взревел Тобиас, выхватывая из-за пазухи блестящий ствол лазера.

— Нет! — завопил Данло, когда сани рванули вперед.

Дальнейшие события происходили почти одновременно.

Один из божков снова выстрелил, и пуля сорвала край ветрового щитка. Пластиковый осколок врезался в маску кольценосца слева от Данло, и тот закричал, как ребенок, зажимая рукой рваную рану. Тобиас свесил свое массивное туловище за борт, чтобы удобнее было стрелять, а Данло навалился на него, чуть не вывалившись из саней в своем стремлении перехватить лазер. Данло уже почти вцепился в дуло, но тут Тобиас выстрелил, и луч прожег перчатку Данло на тыльной стороне руки. Запахло паленой кожей — перчаточной и человеческой. Данло вскрикнул от боли, а кольценосец слева, придя в себя, ухватил его сзади за шубу и рывком вернул на сиденье.

Он боролся с Данло, пытаясь пригвоздить его к месту. И все это время сани, как красная пластиковая пуля, летели вперед по красному уличному льду.

Другие пули, летевшие им навстречу, напрочь снесли ветровой щиток. Тобиасу оцарапало ухо, но он не придал этому значения. Он исхитрился прицелиться снова и тут же убил двух божков, загораживавших дорогу. Третья, девушка в одной тонкой золотой камелайке, схватилась за грудь, будто не веря, что лазер действительно наносит человеку те ужасные раны, о которых ей рассказывали.