Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ДЕРЕВНЯ ТРУЕВСКИЕ ВЕРШИНЫ
Двор. Асан Беремелиев, пятидесяти лет. У него жена Тулей Енмаметева сорока лет. У него детей Резеп двенатцети, Шерифко осьми, Юсюп трех лет, Семен году. У Асана сестра девка Гурбавка дватцети лет. У него брат Смольян дватцети лет. У него жена Тюгай Гордюкова дватцети одного лет. У него ж братья Сюлейман дватцети, Абдяйка шеснатцети, Дедейка десяти лет. У Сюлеймана жена Аксалтан Айдярова дватцети лет.
(Книга переписная служилых татар, татарских и мордовских мурз, ясачных крестьян, приписанных к казенным Куваевским и Штырминским винокуренным заводам Саранского уезда), (РГАДА, ф. 350, оп. 1, д. 357), 1716 г.
Практически все перечисленные населенные пункты с проживающим татарским населением в нач. XVIII в. были приписаны к корабельным работам, на заготовку леса для судов, к так называемым лашманам. Завоевания Петром I Азова ознаменовалось тем, что к этому времени фактически завершилась полная колонизация русским населением земель Пензенского края, и край вошел полностью в пределы русского государства. Служилых людей, преимущественно татар, частично перевели на вечное житье в Азов, Таганрог, Петровск-на-Медведице. Освободившиеся земли были переданы помещикам, в том числе крупным московским сановникам.
Экономическое положение крестьянского населения Саратовской и Пензенской губерний оставалось крайне незавидным, хотя еще повсюду было много пустынных мест. Из работы А. Хвощева «Очерки по истории Пензенского края» мы узнаем, что постройка укрепленных черт от Керенска до Атемара и, далее до Суры «… разделила территорию Пензенской губернии на две неравных половины: северо-западная меньшая часть, в валу и засеках, стала называться «Русской стороной»; около 3/4 ее было заполнено лесами. Юго-восточная большая часть, за валом и засеками, получила название «Степной» или «Крымской стороны»[129].
ТАТАРСКИЙ КАНАДЕЙ получил свое название по речке Канадей, в верховьях которой оно располагалось. Село известно согласно имеющимся документам с 1720 г., хотя первые основатели селения, вероятно, проживали здесь на пару десятилетий раньше. Основано на землях, отказанных Саранской приказной избой татарам д. Пишли (ныне с. Татарская Пишля Рузаевского района Мордовии) и ясачной мордве; тогда же здесь получили земли несколько семей служилых татар (однодворцев). В 1720 г. упоминается как татарская деревня в Узинском стане Пензенского уезда. На этих землях было основано также татарское с. Большой Труёв. В 1747 г. д. Канадей татар, приписанных к Адмиралтейству для корабельной работы, 413 ревизских душ, родились и дожили до 1762 г. 103, умерли 128, отданы в рекруты – 14, приняли крещение – 64, выбыли в новопоселенные деревни – 41 (РГАДА, ф. 350, оп.2, д. 2572)[130][131]
БОЛЬШОЙ ТРУЕВ (Большие Труёвские Вершины, Безводная, местное – Ялгаш) расположено в верховьях р. Труев. Основано, как и с. Канадей, татарами на землях, которые им отводились в этих местах с 1701 г. В 1795 г. здесь было 120 дворов мурз и татар. По другим данным, в д. Большие и Малые Труевские Вершины Кузнецкого уезда находилось общее владение статской советницы Анны Александровны Репьевой и других владельцев, а также казенных крестьян – последних было 55 дворов, 295 ревизских душ. С сер. XVIII в. уезде стали развиваться следующие виды ремесленной деятельности: первичная обработка кожи, звериных шкур, выработка сала, дегтя, поташа. На рынки привозили сало, шерсть, мед, кожевенные изделия, молочную продукцию, шкуры диких зверей и др.
МАЛЫЙ ТРУЕВ был основан в сер. XVIII в. как выселок татар – государственных крестьян из с. Большой Труев.
Стоит заметить, что Россия оставалось аграрной страной, с подавляющей численностью крестьянского населения. Жизнь в городах была ничем не лучше, и она мало чем отличалась от деревни. С учреждением наместничества при Екатерине II увеличилось число административных пунктов, что повлияло на развитие торговли, ремесел и промышленности. В зимний период дворяне стали массово селиться в городах со времен Пугачевского восстания, а это, в свою очередь, еще более оживило торговлю и промышленность. Но степь оставалось вольницей для всякого рода разбойничьих групп даже после разгрома восстания. По Волге разъезжали разбойники на судах, вооруженные пушками, и они часто вступали в сражения с отрядами сыщиков. Население так боялось многочисленных шаек, что не только крестьяне, но и помещики выходили встречать их с хлебом-солью, угощали вином и медом, одаривали деньгами и подарками, лишь бы не трогали. Во многих местах разбойничья вольница делала непроездными торговые пути, и по сохранившимся повсюду легендам, трупы убитых купцов они выкидывали в озера и болота. В путь отправляться было небезопасно, если даже длина его составляла 100–150 верст. Помещики путешествовали целыми свитами своих дворовых, но и они подвергались нападениям. В домах помещики держали оружие и в больших количествах порох, а иной раз – даже пушки на случай отражения разбойничьих шаек. В таких условиях торговля и промышленность развиваться не могли, когда чуть ли не каждому промышленнику или торговцу угрожала потеря всего капитала, а иногда и жизни. Этим объясняется, почему в уезде была развита промышленность лишь незначительно. В описаниях Кузнецкого уезда говорилось и о том, что площади обладают превосходным черноземом, но народ от этого не становится богаче. К тому же, земли становится с каждым годом все меньше и меньше на душу населения ясашного и дворцового крестьянства, кроме помещичьих. Отмечалось также, что огромное количество прекрасной земли не могло служить залогом благосостояния крестьян, «благодаря» дурным путям сообщения и плохой обработкой земли.
Фрагменты из ревизских сказок Татарского Канадея, 1747 г. (РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 2572).
Таким образом, в уезде создавалось положение нехватки земли из-за увеличившегося числа жителей. Землю крестьяне покупали и приобретали в аренду у соседних помещиков, как правило, низкого качества. Почти все взрослое мужское население стало заниматься местным и отхожим промыслами. По сравнению с другими татарскими селами, население Татарского Канадея считалось бедным. Даже доставлять собранный урожай в столицы не было возможности, да
