Признание отца горечью оседало на губах, которые я, пока его читала, все искусала. От него пекло в глазах, но я не позволила пролиться ни единой слезинке.

Столько лет я подсознательно надеялась получить ответы и где-то там, глубоко-глубоко в душе, продолжала верить, что расстроенная свадьба — не каприз Грейстока или его нежелание на мне жениться. Думала, что, если узнаю правду, буду безумно рада… Вот только сейчас я чувствовала что угодно, но только не радость.

Быть может, было бы лучше и вовсе ничего не знать…

Мой отец. Продал. Меня.

Поставил на кон, как какую-то кобылу. Готов был подарить лорду-канцлеру мою невинность.

Удивляюсь, как меня не стошнило, когда об этом читала. Прямо на его признание.

Меня продолжало потряхивать всю дорогу до «Гранд Отеля», никак не получалось справиться с этой дрожью, с поселившимся внутри отвращением.

Как же мерзко всё это.

Единственное, что немного успокаивало, лишь самую малость, — это осознание того, что несколько лет назад лорда-канцлера убили. Тогда его смерть наделала много шума, а королевский двор после гибели мерзавца ещё несколько месяцев носил по нему траур. Таков был приказ его величества. Правитель страдал больше всех, долго и со вкусом, ведь какому-то нечестивцу (огромное ему за это спасибо!) хватило наглости убить его правую руку, его опору, его любимца.

Виктор Шестой всегда был слабым королём. Марионеткой в руках лорда-канцлера. Холланд из него верёвки вил, и это было прекрасно известно всему Хальдору. К счастью, этого змея больше нет в живых, а ближайшее окружение правителя составляют Кристофер и другие, надеюсь, что здравомыслящие аристократы. Терпят его капризы, иногда, если нет другого выхода, тем потакают, но всё же сдерживают вспыльчивого, импульсивного монарха, как могут его направляют.

Если из-за этой шкатулки мой муж пострадает…

Мысль о хордовой находке так меня напугала, что я, не успев вернуться в номер, первым делом вытряхнула её из сумочки. Не придумала ничего лучшего, как сделать с ней то же самое, что сделала с отцовской исповедью. Возможно, не самое здравомыслящее решение, но в тот момент я вообще плохо соображала. После всего, что узнала, после всех кошмарный откровений всё было как в тумане.

Благо пламя в камине не успело погаснуть. Я надеялась, что вот сейчас оно полыхнёт с новой яростной силой, уничтожит шкатулку, но ничего не случилось. Та даже не почернела, и резного узора на крышке не коснулась ни единая искра.

Только у меня за спиной раздался истеричный возглас:

— Вы что творите?! — Опомниться не успела, как Энни подскочила к зеву камина, схватила кочергу и подтащила шкатулку к каминной решётке, после чего полоснула меня яростным взглядом: — Сейчас же её поднимите!

На какое-то время я даже забыла о роковых ошибках отца, настолько меня потрясло наглое поведение служанки. Нестерпимо захотелось оттаскать её за волосы. А потом уволить. С самыми разгромными рекомендациями.

— Ты что себе позволяешь?!

Поднявшись с колен, наглая девица приблизилась ко мне вплотную.

— Сейчас вы её поднимите, а потом я помогу вам собраться. Он хочет, чтобы сегодня вы были особенно красивы. Идеальны. Он так долго ждал этого дня, а вы только и делаете, что всё усложняете!

Как бы поступила любая уважающая себя леди, получив отповедь от своей камеристки? Влепила бы ей пощёчину, ну а потом, как и я, уволила. Мне больше нравился вариант с волосами. Протащу её по всем комнатам, а заодно и по гостиничному коридору, пока не признается, на кого работает. Как зовут того гада с тростью!

Но у меня не получилось не то что схватить служанку — не смогла даже оттолкнуть её от себя. Стояла, глядя в её большие, бездонные глаза, светло-карие, почти что жёлтые, как у какой-нибудь смертельно ядовитой змеи.

— Немедленно это прекрати, — выцедила, сжигаемая бессильной яростью. — Иначе, клянусь, я придушу тебя своими руками.

Служанка хмыкнула:

— Пустые угрозы. Впрочем, я не имею ничего против лишней подстраховки.

В следующий момент что-то скользнуло по моему запястью. Цепочка, петлёй овившаяся вокруг него.

— Это Мастеру во внушении нет равных, а я ещё только учусь. Мне бы вы смогли сопротивляться, но не ему. Не стоило вам отдавать его подарок, но я забрала его. От вашего имени. Он будет вас сдерживать и усмирять ваши порывы. Мистер Найман — добрая, наивная душа. А вы, ваша светлость, — беспечная идиотка. — Энни коротко рассмеялась, схватила меня за руку и подтащила к камину. — Поднимайте! Я не могу её касаться, а вы его жена. Ну же, давайте!

И я опустилась на корточки, вернее моё тело поспешило исполнить приказ этой дряни. Пыталась закричать, но голос тоже не желал меня слушаться, предательски охрип. Горло болело и саднило, словно я завтракала не гренками, а битым стеклом.

— Вот так, хорошо, — удовлетворённо кивнула Энни, когда я выпрямилась. — Вы возьмёте её с собой, на аукцион. Отсюда забрать вас не получится — за вами постоянно наблюдают. Грейсток осторожен, даже слишком, и это всё усложняет. Зато на аукционе будет полно народу. Пойдёмте, моя леди, займёмся вашей причёской.

Желчные слова, ядовитая насмешка в каждой фразе. Служанка усадила меня в кресло перед зеркалом и принялась быстро распускать мне волосы, а потом грубо их расчёсывать.

— Вы, наверное, задаётесь вопросом: как же так? Столько денег тратили на амулеты, а ни один не действует. А всё почему? Да просто я выкачивала из них магию при помощи одного очень хитрого изобретения Мастера. Тоже эдакая шкатулка с сюрпризом. — Девица с силой дёрнула меня за волосы, и я зашипела от боли. — Положишь в неё, допустим, колечко, а шкатулка возьмёт и высосет из него магию. Не всю. Я по чуть-чуть оставляла, чтобы вы ни о чём не догадались. У вас полно всяких безделушек, но все слабенькие, едва ли способные защитить свою хозяйку. Вот так-то.

Словами не передать, как мне хотелось её убить. Растерзать. Придушить! Вырвать её гнилой язык. Жаль, что возможно это было только в мечтах. В реальности же единственное, что я могла, — это яростно сжимать кулаки, ловя в зеркале отражение ненавистной девицы.

— Давно ты ему служишь?

— Несколько лет. — Энни ловко укладывала и скалывала прядь за прядью. — Он многому меня научил. Многое мне дал.

— Кто он?

В зеркале отразилась её ядовитая улыбка:

— Зачем же мне представлять Мастера, когда он сам в скором времени вам представится. Уже очень скоро вы с ним повстречаетесь. И, к слову, будет лучше, если мы отправимся в Виржин пораньше. Жаль, нельзя воспользоваться переходом. Этот ваш муж… — последнее слово в её устах прозвучало почти как проклятие.

Я бросила на часы быстрый взгляд. Начало второго. Кристофер ведь собирался за мной заехать. Если потяну время…

— Я бы сначала хотела пообедать.