– Де-е-ей! – разнесся над поляной крик.

Дина дернулась и уставилась на Оляну, потом посмотрела по сторонам и судорожно рванулась. Кандалы звякнули, однако Вовк даже не подумал обернуться, словно происходящее за спиной его ни капли не интересовало. Наоборот, он только и делал, что поедал глазами Оляну. И, честно говоря, было не разобрать: сочувствует ей или… рад, что так произошло.

Оляна тем временем всхлипнула, потом резко повернулась к нам и заорала:

– Я их убью!

Бесенька вопросительно посмотрел на нас, потом на Вовка. На его морде явно читался вопрос: «А можно я съем и эту?»

– Нет Дея, – достаточно холодно сказал Вовк. – И ты прекрасно это знала.

– А ты…

Собственно, что именно, она не договорила. Смирно стоявшая рядом со мной Саша вдруг подлетела к ней, что-то начертила на голом плече Оляны и произнесла несколько слов на непонятном языке. Багрищенко взвизгнула и оттолкнула Сашу. Я подскочил к ним, однако так и замер. Вместо красавицы-ведьмы стояла чрезвычайно худая и некрасивая женщина. Бледная как поганка. До меня дошло, что никакой Оляны тут не было и в помине, такая же личина, как и Дожденко. Что тут вообще происходит?

– Маскировка-то дырявая у тебя, – заметила Саша.

– Не тебе судить, – прошипела та, подняв руку с окутанной синим сиянием ладонью.

Но тут произошло странное: Вовк оказался возле незнакомки и перехватил ее запястье.

– Уймись, Гвен, – глухо сказал он и кивнул в сторону Бесеньки. – Или хочешь, чтобы он полакомился тобой так же, как и твоим сыночком?

В конце концов происходящее меня достало.

– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – спросил я, глядя в упор на Вовка. – Все это, конечно, хорошо, но если вы не хотите прогуляться со мной по Чумацкому Шляху, то лучше посвятите в курс дела.

Саше такое предложение не понравилось, незнакомка нахмурилась, однако Вовк развеселился от всей души.

– Да ради Лысой горы, Андрюша! Все ж просто. Как дважды два! Просто твои дражайшие родственнички пожелали убить тебя, а заодно и получить абсолютную власть в роду Эйдриан!

Некоторое время я молча смотрел на Вовка. Бред. Кажется, он перебрал чего-то на шабаше. Фамилия Эйдриан мне, безусловно, знакома. Именно ее носила моя пропавшая матушка, которую я так ни разу и не видел в глаза. Только вот касаемо власти – ошибочка. Отец говорил, что не признанный местными шишками ребенок в принципе не имеет права ни на какие там привилегии со стороны рода. Поэтому сказанное было несуразной глупостью.

Однако Вовк, несмотря на тон, явно не собирался шутить. Да и женщина, стоявшая возле него, смотрела на меня убедительно злобно. Казалось, если б можно было убить взглядом, то так бы и случилось – лежать бы мне пластом у ее ног.

– Хватит болтовни, – бросила она неприятным скрипучим голосом. Ее глаза сверкнули нехорошим зеленым светом, руки сжались в кулаки.

Отреагировали мы с Сашей мгновенно – выбросили энергетические щиты и ливень огненных сфер. Лишь успел отметить, как мы синхронно подействовали, как тут же раздался оглушающий грохот, и все тело опалило нестерпимым жаром. С трудом продержавшись несколько секунд, почувствовал, что руки больше не слушаются, а сознание затянула тьма. Тихо охнув, на землю рухнула Саша. Продержавшись недолгим больше ее, я свалился рядом.

* * *

Чувствовала я себя преотвратно. Все тело гудело, голова отчаянно ныла. Хм, где же я ею стукнулась? Причем так основательно стукнулась, явно. Не зря мне мама всегда говорит: «С головой шутить нельзя». Вдохнув прохладный воздух, чуть не вскрикнула – в груди сильно закололо. Дернула рукой и в ужасе сообразила, что ее что-то не пускает. А еще что-то отвратительно холодное прижалось к моей спине. И да, кажется, я вовсе не лежу, как показалось сразу. А стою… Стою? Бред какой-то.

Пошевелиться – целая проблема. Будто кто-то опутал меня крепкими нитями, превратив в этакую мумию. А повсюду разлита такая безумная концентрация, что тяжко дышать. Магия только какая-то чужеродная, однозначно не мольфарская. Привкус у нее горьковато-тягучий, словно кто надумал мед смешать с горчицей, только от медовой сладости не осталось и следа.

Не рискнув крутить больной головой, я осторожно скосила взгляд. С губ чуть не сорвался вопль: руку плотно охватывал стальной браслет, вбитый прямо в камень. Со второй рукой дело обстояло так же. Первым делом захлестнуло паникой. Отчаянно хотелось орать и материться. С целью отвести душу… или а вдруг кто услышит и прибежит на помощь. Однако, увидев неподалеку стоявших Андрея Григорьевича, Ткачук и спину Вовка, кричать расхотела. Что бы они там ни делали, орать пока не стоит. К такому выводу я пришла, присмотревшись к лицу Андрея Григорьевича – слишком уж бледен и напряжен. Значит, это никак не душевная беседа. Попробовала легонечко пошевелить пальцами. М-да, все печально, нормально заклинание не сплести. Ладно, не сметь падать духом!

Картина недавнего прошлого по кусочкам восстановилась: мы разговаривали с Вовком, а потом я рухнула в обморок. По какой причине? Хороший вопрос. Но явно сейчас не время искать ответ. И вообще, именно моя отключка и дала возможность приковать меня к камню. Уняв новую волну паники, стиснула зубы, повторяя про себя мантру «соберись, соберись, соберись». На удивление контроль над собой удалось восстановить за считаные секунды, спасибо тренировкам у Чугайстрина.

Неожиданно я почувствовала, как опутывающие меня нити чуть ослабли. Сразу не поняла, что да как, но новый импульс пребольно уколол предплечье. Мольфарская игла! Вот же ж дурепа[17]! Быстро глянула на Андрея Григорьевича магическим зрением – ага! Так и есть! Его работа!

Прилив благодарности к преподавателю тем не менее не дал расслабиться, а наоборот, заставил работать собственные мозги. Если так буду стоять, то ничего хорошего не будет. Легонько кивнула ему, давая понять, что все ясно. Сконцентрировалась, перед глазами заплясали цветные искры. Черт, напряжение еще мне аукнется. По телу словно пробежал разряд тока. Призвать силу, попросить помощи у природы – плевать, что вокруг чужая магия, стихия работает в любом окружении.

В голове вдруг зазвучал скорбный плач трембиты. Внутри словно вспыхнул огонь: горячо, больно, нестерпимо. Закусив губу, чтоб не вскрикнуть и глупо не привлечь к себе внимание, шевельнула руками. Движения получились отрывистыми и едва заметными, но получились! Сердце застучало быстрее от радости. Нити стали еще слабее, но вдруг ярко-синяя вспышка заставила зажмуриться. Глаза даже заслезились, такое впечатление, будто что-то усиливало ее сияние. Когда я наконец сумела разлепить их, сквозь туман выступивших слез разглядела стройную красотку с гривой белоснежных волос. Она стояла возле Вовка и что-то говорила. Потом звонко вскрикнула и метнулась в сторону. Присела, пошарила по земле руками, словно в чем-то хотела убедиться. После взвизгнула и вскочила, сжав кулаки. Что это еще за истеричка?