И вот я, под личиной Нетребиной, зашла на аккаунт ее бывшего любовника Павла Кораблева. На первый раз просто – зашла. И стала ждать результатов. Надо ли говорить, что сообщений о реакции на свой визит, я прежде всего поджидала от своего детектива: звонков, на худой конец, электронных писем. Но нет. Бывший любовник на свою страничку заходил – однако никак не ответил на проявленный к нему (якобы) интерес со стороны былой пассии.

Мужчины вообще по жизни гораздо сильнее ведутся на лобовую атаку, нежели на тонкий намек. Это я по своему былому полигамному прошлому поняла. Можно объекту тайного желания в течение целого года строить глазки – и он останется глух. А можно явиться к нему домой в одном нижнем белье (под шубой) – и он через полчаса станет твоим и запомнит тебя навеки. Вот и теперь мне пришлось подействовать более сильным средством: я снова от имени Нетребиной явилась на страничку Павла и оценку его фотографии поставила. Отлично, естественно.

И только после этого Павел позвонил настоящей Нетребиной. Естественно, он не стал говорить, как я и ожидала, что откликнулся на ее заигрывания в сети. Он просто шел напролом, а женщина таяла. Запись разговора, сделанная детективом, сейчас предо мной, и по ней очень хорошо можно проследить, сколь небрежно бывший любовник разводит верную жену на секс. Другие могли бы поучиться – правда, для того требовалось, чтобы женщина предварительно хлыща успела полюбить.

– Привет, Аля! Это Павел Кораблев.

– О! Какими судьбами?

– Не мешаю? Твой замечательный муж не рядом?

– Нет, говори спокойно.

– Что-то я соскучился по тебе.

– Вот даже как?

В записи чувствовалось, как ее голос прямо-таки истекает: становится ниже, более ломким, его пару раз даже перехватывает.

– Да, хочу тебя видеть, моя дорогая.

– Зачем?

– Не за чем. Просто хочу видеть – и все. А ты скучала по мне?

– Нисколько.

– Скучала-скучала. Давай увидимся, поболтаем.

– Боюсь, я вряд ли смогу найти время для тебя.

Судя по всему, она делает последнюю попытку защититься от него и от того, чтобы ее чувство вспыхнуло вновь.

– Я буду ждать тебя послезавтра, на нашем месте, в три часа дня.

Он был категоричен, скор – однако не стал назначать свидание на завтра, а дал ей время прийти в себя и подготовиться: причесаться-приодеться-сделать педикюр. Возможно, Павел и впрямь был лучше Михаила Нетребина, поэтому она к нему и бросилась. Ну, во всяком случае, он чуть яснее, чем тот, понимал природу женщин. На момент я вдруг ощутила болезненный укол ревности по отношению к Алине. Она, гадина, собирается изменить своему мужу (моему любовнику!).

– Послушай, зачем мне встречаться с тобой? – с раздражением, довольно деланым, откликнулась в разговоре с Павлом Алина. – Я счастлива в браке, у меня хороший муж, у меня все в этой жизни есть, зачем мне с тобой-то встречаться?

– А кто говорит, что ты должна уйти от мужа? Никто не говорит. Пока. Наслаждайся с ним спокойной жизнью. Мы просто увидимся, поговорим. Более чем невинная встреча.

– Позвони мне завтра.

Все-таки недаром чутье мне подсказало поставить на этого Павла. Нетребина его и впрямь любила.

– Да брось ты, зачем нам лишние переговоры! Договорились ведь: послезавтра в три.

– Я в среду не могу. У меня калланетика.

Последняя, жалкая попытка отбояриться. Они разговаривали в понедельник. Грамотное время для звонка бывшей любовнице: вся неделя впереди, и она кажется бесконечной, все можно успеть. Он не дурак, Павлик, да и смазлив – только почему тогда работает фотографом на побегушках в подмосковном городишке?

– О’кей, давай в четверг, – не стал рассусоливать Павел. – В то же время, в три, на нашем месте.

– Хорошо. Я подумаю.

Но она пришла как миленькая. С двадцатиминутным опозданием, но пришла. С новой причесочкой и свежим маникюром.

Записи телефонного разговора и последующей видеосъемки в кафе хватило бы, чтобы возбудить подозрения в Нетребине. Но только подозрения – эротическую интонацию его жены, прозвучавшую в телефонном разговоре с Кораблевым, равно как легкое пожатие рук в кафе, по нынешним временам, к делу не подошьешь, не девятнадцатый век.

Однако мой детектив Анатолий продолжал наблюдение за Алиной Григорьевной. Павел, с порочной рожей профессионального жиголо, провел свою партию блестяще. После третьей встречи они с Алиной улеглись в постель, а детективу удалось запечатлеть на видео их обжимания в его машине и сладкие звуки поцелуев. Теперь я уже могла предъявить Нетребину нечто плотское, весомое.

Что я и сделала, когда операция по его изничтожению вошла в завершающую фазу. Вообще замечательное слово: изничтожение! Я хотела не просто убить Нетребина – сделать его ничтожным. Унизить человека. Разорить, заставить страдать, пресмыкаться. Превратить в ничто. Сделать жалким. И все это крылось в одном прекрасном глаголе: изничтожить.

К сожалению, я не могла себе позволить растянуть страдания моего оппонента на длительный срок. Моя сеть, сплетенная вокруг Нетребина, задевала все аспекты его жизни. Против него бунтовали его дело, его жена, его прошлое и семья. Я научила Мишаню работать с контрабандой, скрывать доходы (этот лопушок был просто счастлив, что я, умница, ему столько денег сэкономила!). Любой непредвзятый и незамазанный следователь теперь очень легко подвел бы его под статьи о контрабанде и хищениях в особо крупных размерах. Мне такого непредвзятого следователя найти удалось. И удалось его подмазать, чтобы он обратил внимание на Михаила Юрьевича Нетребина. Поэтому моя почти детская шалость с окровавленной бижутерией на даче моего недруга выглядела не такой уж шалостью и совсем не детской. К тому же я уже хорошо знала, сколь суеверен мой Мишаня. Насколько много внимания уделяет он благодаря своим предкам и своему прошлому, всевозможным приметам, гаданиям, предсказаниям. Поэтому и послала ему открытку с видом города Регенсбург (подробнее об этом чуть позже). Эта почтовая карточка может показаться неумным баловством – однако я видела Нетребина в тот день, когда он получил привет из прошлого, и позже. И видела, насколько сильно и надолго он выбит из колеи.

Однако цепочки невзгод вокруг него не казались мне слишком уж прочными. (Я хладнокровно отдавала себе в этом отчет.) Если бы он стал спокойно и последовательно во всем разбираться – боюсь, мне бы не поздоровилось. Пара рывков туда-сюда, и Мишаня сумел бы из моих тенет вырваться. А коль вырвался бы, то на свежую голову начал бы подозревать не общий случай невезения, а наличие против него заговора. Так, глядишь, и до меня мог добраться.

Его следовало добивать. Красиво и ужасно. Чтобы он понял перед самой смертью, за какие грехи пришло возмездие.

Но предварительно я все-таки переслала ему скабрезные фото его супруги в объятиях Павлика. И их задыхающиеся разговоры сладким сексуальным полушепотом. Я послала файлы по электронной почте с временного адреса, самоуничтожившегося сразу после отправки.