– Как?! – воскликнула Катерина.

– А вот так! Молча.

– Но это же… – Катя возмутилась и стукнула сжатым кулачком по столу. – Это какое-то вредительство!

– Так оно и было задумано. Мы мечемся с коллекцией, Кардашева нет. Показ меж тем идет. А Эдуард Викторович воюет в это время с милицией, потому что на привезенных им людей нет спецпропусков. Представляешь? Устроители с садистским удовольствием обвинили во всем заслуженного модельера. Он-де не согласовал с кем-то свои действия, не подготовился должным образом… Ну и так далее.

– Это настоящий бандитизм! – Губы Кати сами собой сложились в жесткую складку.

– Точно. Потом разразился скандал. Эдуарду Викторовичу поставили двойку за поведение – есть у них такая форма воздействия – и демонстративно вы-проводили с конкурса. Все кончилось крахом. Ситуация, безусловно, была выстроена заранее. Его бы сняли, даже если бы он не опоздал. Устроителям понадобился мальчик для битья. И они сумели бы придраться к чему-нибудь другому. Кардашев считает, что дело там не обошлось без Андрона Аверина…

– Кто тогда победил на конкурсе?

– Аверин. – Вера взглянула на часы. – Ой, побежали, а то нам сейчас Эдик всыплет за опоздание.

В первые дни работы в знаменитом Доме моделей Катерина боялась сделать что-то не так – и ужасно нервничала.

– Катя, ты очень скованно держишься, так нельзя! – сделала ей замечание Валентина Ивановна.

Катя расстроилась, но приняла к сведению.

Показы Кардашева происходили два раза в неделю. Демонстрация шла в небольших комнатках, где зрители находились совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки. Музыка не звучала, слышался лишь монотонный голос диктора. Это казалось необычным Кате и сбивало ее с толку.

Катя привыкла работать в других условиях. Ей снова страшно было ступить на подиум – как в первый раз… На возвышении, когда снизу на тебя направлены глаза, чувствуешь себя недосягаемой и… защищенной. Ничто не отвлекает. Удачный проход зависит лишь от тебя самой.

Кардашев приблизил модель к зрителям. Кате приходилось осваиваться прямо на ходу.

– Молодец, ты стала более естественной! – вскоре похвалила Катерину Валентина Ивановна. – Скоро конкурс "Силуэт России", у Эдуарда Викторовича появилась в отношении тебя интересная идея.

Катя обрадовалась похвале. Она устала чувствовать себя на показах неповоротливой куклой. Однако она заметила, как по-разному среагировали на слова Валентины Ивановны другие модельки, слышавшие их.

– Смотри, как Риту перекосило, – наклонилась к уху Царевой Вера. – Сейчас побежит Елене Прекрасной докладывать.

– Прекрасной? – переспросила Катя.

– А ты разве не знала? Так ее здесь прозвали. Ходакова – примадонна, у нее все должно быть под контролем. А тут Валентина Ивановна тебя похвалила. Для сведения: скорее летом снег выпадет, чем суровая Валентина скажет кому-то комплимент. Никого не балует. Наша противная Лолита от нее несколько раз в истерику кидалась. Кардашеву жаловалась. Только он быстрее эту девчонку прогонит, чем уволит Валентину…

Катя догадалась, что Лолита – это четырнадцатилетняя Надя.

– Противная мартышка! – продолжала Вера. – Такая скандалистка, сил нет. Сейчас в манекенщицы с одиннадцати-двенадцати лет берут, модельный бизнес помолодел, хотя вот так подумать: что они в двенадцать лет будут демонстрировать? Талии нет, бедер – тоже, вместо грудей – прыщики. Посмотришь: бедная, невинная овечка – а злобы в ней, а зависти… На троих взрослых баб хватит. Наденька еще год-два в роли Лолиты продержится, а потом на ее место возьмут другую, вот она и бесится.

Катерина вздохнула: опять все то же самое – ревность, соперничество, подозрительность.

– А ты как хотела? – ответила на ее вздох Вера. – Каждая мечтает стать примой. И… – Вера сделала паузу, – удержаться на этом месте как можно дольше. Все вокруг – конкурентки, врагини, соперницы.

– Меня ты тоже считаешь врагом?

– Нет, – улыбнулась Вера, – у меня с головой все в порядке. Работа у Кардашева – это максимум, чего я смогла достичь. Понимаю это прекрасно. Скоро вообще уходить придется. Замуж идти пора, пока берут. Надо спокойно воспринимать неизбежное. А знаешь что, – вдруг предложила девушка, – поехали сегодня ко мне! Посидим, поболтаем, а то здесь не дадут. Останешься у меня, переночуешь. Тебе ведь далеко ехать?

– Давай в любой другой вечер, а? – извиняющимся тоном попросила Катерина. – У матери сегодня обещала быть. Волноваться будет, если не появлюсь.

– Давай! – тут же согласилась Вера.

Новенькая девушка ей нравилась все больше и больше. Она доверительно шепнула Кате на ушко:

– Они меня из-за тебя шпынять начали. Елена сказала, что я, как всегда, готова помочь кому угодно. А тебя она знаешь как назвала?

– Как? – удивилась Катерина.

– Блудницей-тихоней.

– Нет, нет, нет! – громко и размеренно хлопал в ладоши Эдуард Кардашев. – Все не так: слишком близко к краю.

Маэстро следил за тем, как рабочие затаскивают на подиум бассейн, в который, по его замыслу, должны были опускаться топ-модели во время показа. Эту задумку он вынашивал давно, и сейчас пришло наконец время ее осуществить. Но что-то не ладилось. Кардашев метался из одного конца зала в другой, давая противоречивые указания.

– Эдуард Викторович, дорогой, ну нельзя же так! – взмолилась Валентина Ивановна. (Когда она называла Кардашева по отчеству, он сразу остывал.) – Помилосердствуй: сто указаний, и все разные! Никогда не знаешь, что придет тебе в голову в следующую секунду. Эдик, я все сделаю сама, займись чем-нибудь другим. Отдохни, в конце-то концов, – сердилась она. – И другим дай от тебя отдохнуть… – Ни от кого другого Кардашев не потерпел бы таких слов. – Конкурс на носу, – продолжала приговаривать Валентина Ивановна, – занялся бы своей коллекцией.

Несмотря на близость предстоящего конкурса, в Доме моделей Кардашева по-прежнему проходили показы. Только теперь вместо двух показов в неделю проводился один. Валентина предлагала и от него отказаться, но маэстро заупрямился. После прошлогодней неудачи он работал так, словно хотел показать всем, на что он способен.

– Рабы, прикованные к веслам на галерах, по сравнению с тобой просто отъявленные бездельники, – ворчала его помощница.

После перепалки с Валентиной Кардашев на какое-то время исчезал, но очень скоро появлялся вновь. Он всем хотел заниматься сам…

Катя, когда появлялась возможность, с интересом наблюдала за ним. Он изматывал всех на примерках так, что девчонки буквально валились с ног, но никто не жаловался. Эдуард Викторович работал будто в порыве вдохновения – и заражал этим других.

– Здесь нужен совсем другой тон. Совсем! – Маэстро хватался за голову, словно она у него раскалывалась от боли. – Валечка! – кричал он. – Этот цвет все убивает!