— Свободный выход для всех нас.

— И для этих двух девушек, — добавила я, прочистив горло.

— А если победа будет за мной, — спросил Янош, — что получу я?

— А чего ты хочешь?

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Скажи вслух.

— Вы откажетесь от свободного выхода. Мы получим вас и сделаем с вами все, что захотим.

Жан-Клод чуть кивнул.

— Да будет так. — Он показал на гниющих вампирок. — Убери их от моего волка.

Янош улыбнулся.

— Они не причинят ему вреда, но если ты проиграешь… Я его подарю моим красавицам.

Сдавленный крик вырвался из горла Джейсона. Рука брюнетки поползла по его животу к интимным частям. Он завопил и попытался ее оттолкнуть, но если он не прибегнет к насилию, деваться ему некуда. А если мы первыми нарушим перемирие, мы погибнем, но если первыми нарушат они…

Жан-Клод и Янош отошли к центру комнаты и встали на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. Жан-Клод расставил ноги, будто готовясь к схватке. Янош стоял, сдвинув ноги, свободно и беззаботно.

— Ты ведь все потеряешь, Жан-Клод, зачем тебе это нужно?

Жан-Клод только покачал головой:

— Вызов брошен и принят; чего ты ждешь, Янош? Или ты наконец меня стал бояться?

— Тебя? Никогда, Жан-Клод. Ни сотню лет назад, ни минуту назад.

— Хватит разговоров, Янош.

Жан-Клод говорил низко и тихо, но его голос наполнял всю комнату и полз по стенам, чтобы выпасть каплями дождя, темного и гневного.

Янош рассмеялся, но в его голосе не было этой магии.

— Что ж, танцуем.

Тишина заполнила комнату так внезапно, что я решила, будто оглохла. Потом поняла, что все еще слышу стук собственного сердца, шум крови в ушах. Между двумя Мастерами Вампиров что-то поднималось волнами, как жар над летней мостовой. Но то, что текло по моей коже, не было жаром, это… это была сила.

Вихрь, буря силы. Я уже ощущала ее, когда Жан-Клод выступал против других вампиров, но никогда это не было так мощно. Волосы у меня на голове затрепетали в ветре, исходившем от этих двоих.

Лицо Жан-Клода стало тоньше, белая кожа засветилась, как полированный алебастр. Глаза превратились в синее пламя, сапфировый огонь побежал по жилам под кожей. Кости засияли золотом. Подобие человека исчезло, и этого все равно будет мало.

Он будет побежден.

Разве что они первыми нарушат перемирие.

Кисса застыла у двери, все еще охраняя выход. Темное лицо было бесстрастно. От нее мне толку мало. Две разложившиеся твари ползали по Джейсону. Только Айви и Брюс еще стояли. У Брюса был испуганный вид, Айви забылась в восторге. Она глядела на двух вампирш с полураскрытым ртом, время от времени прикусывая нижнюю губу.

Я могла встретить ее взгляд, и это ей очень не нравилось.

Я перешла на ту сторону за спиной Жан-Клода. Когда я проходила мимо, ток силы охватил меня, как рука. Я шла дальше, и он отпустил меня, но кожа еще горела там, где сила коснулась меня. Сейчас начнется ад, если я этому не помешаю.

Кисса глядела мне вслед прищуренными глазами. Я не оглянулась. По одному Мастеру Вампиров за один раз. Миновав Брюса, я остановилась перед Айви. Она пялилась мимо меня на двух своих подружек, ничего больше не видя.

Я открыла рот и заговорила, и тишина разлетелась. Звуки ударили мне в уши почти болезненным хлопком.

— Я вызываю тебя.

Айви моргнула и уставилась на меня, будто я только что появилась.

— Что ты сказала?

— Я вызываю тебя.

Изо всех сил я пыталась сохранить бесстрастное лицо и не дать себе подумать, что я делаю.

Айви расхохоталась:

— Ты с ума сошла! Я — Мастер Вампиров. Не тебе меня вызывать.

— Но я могу выдержать твой взгляд, — сказала я, позволив легкой улыбке заиграть на моих губах. Я старалась ни о чем не думать, чтобы мысли меня не выдали, страх не просочился, но уж конечно — стоило подумать о страхе, как он свернулся комом под ложечкой.

Она рассмеялась высоко и звонко, как осколки стекла. Этот звук почти резал кожу. Что я делаю?

Мне в спину дунул ветер, чуть не бросив меня на Айви. Я оглянулась и увидела, что Жан-Клод покачнулся и кровь плеснула из его руки. Янош пока что даже не вспотел.

Что бы я ни делала, это надо делать быстро.

— Когда Жан-Клод будет побежден, я попрошу Яноша заставить его со мной трахаться. Твой Мастер пойдет всем на подстилку и ты тоже.

Я невольно глянула на разложившиеся трупы, ползущие к Джейсону. Вполне достаточная побудительная причина. Я повернулась и посмотрела прямо в темные глаза Айви.

— Ни хрена ты не сделаешь. Ты даже у жалкого человеческого существа не можешь выиграть в гляделки.

Она уставилась на меня гневным взглядом — злость охватила ее, как пламя охватывает спичку. Я смотрела в расширенные радужки, занимавшие почти весь глаз, с расстояния в десять дюймов. Они горели темным сиянием. Пульс бился в горле, мешая дышать, в голове вопил тоненький панический голосок: «Беги, беги!» Но я осталась на месте и заставила ее опустить глаза.

Она была Мастером Вампиров, но еще очень молодым. Лет через сто она смогла бы проглотить меня на завтрак, но сейчас, сегодня, быть может — только быть может, — она не станет этого делать.

Она зашипела на меня, блеснув клыками.

— Впечатляет, — сказала я. — Как будто собака показывает зубы.

— Эта собака может перервать тебе глотку! — Низкий зловещий голос прополз у меня по позвоночнику, и я все силы потратила на то, чтобы не задрожать.

Я опасалась, что мой голос дрогнет, и потому ответила тихо, медленно и очень отчетливо:

— Попробуй — и увидишь, что у тебя получится.

Она метнулась вперед, но я видела ее движение, ощутила приближение ее тела. Я отшатнулась, но она схватила меня за руку и подняла в воздух. Невероятная сила. Она могла сломать мне руку, и никак не в моей власти было бы этому помешать.

Кисса вдруг оказалась рядом.

— Отпусти ее немедленно!

Айви отпустила — швырнула меня через всю комнату. Воздух свистел мимо, мир сливался в мелькающие полосы, я будто ослепла. Потом воздух остановился, и я упала.

Упала — это слово не передает скорости и внезапности полета с почти десяти футов. Я вмазалась в стену и попыталась упереться руками, чтобы смягчить удар. Потом я соскользнула вниз, хотя глагол «соскользнуть» подразумевает плавность действия, а тут ничего плавного не было. Я свалилась у стены бездыханной грудой, моргая от вертящихся перед глазами пятен, которые никак не могли сложиться в картину.