ветерок, с которым дух блуждал,

Принял душой, ни дерзкой, ни склонённой.

IV. Печаль и промедление

Не ждёшь ли от Любви ты час летучий,

О сердце! Иль поля не зелены,

Коль волны их колосьев не видны?

Иль новый не красив цветок пахучий?

Иль солнца луч не тронет нас, могучий,

Когда, устав, он ищет глубины

Морской, там, где Фетида[231] видит сны

Беззвёздной ночью, краткой, но тягучей?

Полна терпенья верная Любовь:

Ей мил и зимний сон, и хор весенний,

И ждёт она, что лето оживёт,

И знает – уголки лесные вновь

Зажгутся от зелёного цветенья,

А ласточка дождь тёплый позовёт.

VII. Замечание

С террасы той, что в озеро глядится,

В углах тенистых сидя, как в саду,

Мы смотрим на вечернюю звезду,

Из лютни звуки пробуют родиться.

Сердца у нас в тоске грозят разбиться,

Я взгляд её, смотрящий вдаль, всё жду.

Но словно ищет дальнюю гряду

Её душа, где солнца круг садится.

С пылающим лицом у балюстрады,

На милую бросаю ждущий взор,

Пока луна не выйдет на простор,

Луна Любви; и долг моей услады —

Надежды не оплатит так, как надо,

И не пойму, что я не люб с тех пор.

X.Сомнение

Павлин кричал и важничал слегка,

В лучах искрились капельки фонтана,

Шумя, во двор спустились люди рано,

Забыли в счастье – жизнь-то коротка.

Мы в башенке смеялись у окна,

Вдруг Аполлон, похожий так на Марса[232],

Плюмаж пурпурный, яркая кираса,

Внизу сдержал галоп у скакуна.

Я видел, горд был рыцарь, без сомненья,

И сердце моё дрогнуло впотьмах:

Она, Любви не ведая смятенья,

Моей руки коснулась благосклонно;

Но выбор я прочёл в её глазах,

Сердясь от ласки, как ребёнок сонный.

XI. Подслушивание

В деревьях май поигрывал с листвой,

Краса моя сидела одиноко,

Где папоротник, выросший высоко,

Скрывал её за густью вековой.

Её лицо и пряди над кустом

Виднелись чуть, она читала, млея,

Весь в пятнах тени от листвы над нею

С чудесными стихами толстый том.

Сплетал в нём Чосер[233] горестную тему,

Ту, где была Крессида неверна,

А Троил тосковал о ней безмерно;

Но вот, закрыв печальную поэму,

Спит против неба синего она,

Поклявшись, что сама любила б верно.

XIII. Самонадеянная любовь

Весь день блуждали мы рука к руке,

На тропках чудных пир любви вкушали,

И пальцы в изумлении дрожали

Мои в её спокойном кулачке.

Средь нив сидели мы на бугорке,

Где шея моя – солнце – ей нагрело

Златые пряди, что вились несмело

Вдоль моего плеча на ветерке.

И так играли мы другими днями,

Пастух, пастушка, с мнимым посошком;

Под вязом – тень ли, свет – был тихий дом,

Где страсти новой в нас пылало пламя,

Затем спустились мы и шли часами

В долине, рядом с искристым ручьём.

XV. Примирение

Средь вереска[234] гуляя на рассвете,

Что небо зарумянил полосой,

Увидел я обрызганный росой

Её хитон среди густых соцветий.

Она шептала – «Нет» – в своём ответе,

Лежала, отвернувшись, со слезой;

Затем, привстав, со всей своей красой

В мои объятья бросилась, как в сети.

Издалека на нас смотрел Эрот,

Но прилетел, и закричал в полёте:

«Не думайте, что от меня уйдёте;

И там, где вы – всегда я с вами. Вот!»

Всё ж двое мы – не трое, при подсчёте,

Хотя Эрот – звезда, мы – небосвод.

XVI. Страх Смерти

Самонадеян, юн и полон сил,

Я под окном, в тиши ночной прохлады,

Пропеть ей собирался серенады,

И о любви в мечтах своих просил.

Но вдруг, костями белыми звеня,

Выходит Смерть из тени кипариса,

Ко мне подсев с гримасами актрисы,

И лютню отобрала у меня.

Когда с небес холодных золотая

Взглянула в глубь беззвёздных вод луна,

Прекрасный лик блеснул мне из окна;

Я, Смерти не боясь, в улыбке тая,

Стал на головку милую смотреть.

Потом назад, и что! Сбежала Смерть!

XX. Эпиталама

В лилейных прядях, на педаль органа

Любовь своею ножкой белой жмёт,

Как запах плода льётся гамма нот,

И ладаном наполнен воздух пряный.

Там, в алтаре с оградою чеканной,

Священник пальму и потир несёт,

А музыканты с лютнями вперёд

Идут средь дев, что свежи и румяны.

В венцах мы видим солнце на рассвете:

Авроры алой золотой наряд.

Пока поют дискантом чистым дети,

И мальчики кадилами звенят,

Любовь на хорах с радостною силой

Нам жизни увертюру завершила.

Прощание

Твоё лицо не вижу боле!

Плющ на крыльце, листва в садах

Зря шелестят теперь на воле —

Я им не рад, увы и ах!

В бесчувственных морях.

Когда же яркой чередою

Сквозь воздух ударяет свет,

Там, между ветром и водою,

Мне шлёт видение привет:

Восторга слабый след.

Как человек, чьи дни и ночи

В плену любовной маяты,

Когда-то мать свою воочью

Узрит с небесной высоты

Со взором чистоты;

Так я, кто в глубине опасной

Средь бурных волн хотел играть,

Во сне смогу ли ежечасно

Я о лице твоём мечтать,

Где тишь и