Голос Блантона опять смолк, Каролина перешла к четвертой записи:

«“Нет, – рассмеялся островитянин. – Мы вынули глаза, поскольку боялись, что вы их стибрите”».

Каролина посмотрела на схему Спайви, занимавшую уже две стены, улыбнулась и набрала номер Блантона.

– Это подлинная история? – спросила она.

– Черт его знает. Я спьяну смотрю научно-популярную программу «Нова», а наутро уже ничего не понимаю.

– Как там у вас?

– Меня загримировали. Это все равно что надушить хряка. Явите милость, подъезжайте и пристрелите меня.

– Уже в пути.

– Мобыть, с вами было бы почти терпимо, – сказал Блантон. Каролина подметила его использование споканского говора. – А то не перед кем закатить глаза. Телеоператор думает, я эпилептик.

Каролина потерла лоб:

– Скажете Спайви, что я скоро приеду?

– Если сумею вытащить его из скульптурной задницы талантища. – Блантон что-то сказал в сторону и вернулся на линию: – Он хочет с вами поговорить.

Спайви взял трубку:

– Где вас носит, Каролина? Вы же член нашей группы.

– Замоталась. Но я скоро приеду.

– Отлично. Вот еще что. Заскочите в магазин и возьмите что-нибудь перекусить. Похоже, у нас тут затянется.

Через паузу Каролина услышала свой голос:

– Хорошо.

– Ну там, чипсы и какую-нибудь выпечку… парочку слоеных пирожных, только если свежие.

– Если свежие, – повторила Каролина и повесила трубку.

Почти сразу телефон опять зазвонил. Каролина ткнула кнопку громкой связи:

– Еще прикажете рогаликов?

– Что? – спросил Дюпри.

– А?

– Что вы сказали?

Каролина схватила трубку:

– Это вы, Алан?

– Да. Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Вы что-то спросили?

– Кажется… – промямлила Каролина, – не прикажете ли рогаликов.

– Ой нет, спасибо.

Каролина зажалась. Отлуп Джоэлу дался совсем не легко. Всякая девушка мечтает выйти за писаного красавца, у всякой мелькает мысль «он будет классно смотреться в смокинге». Но вопреки всей этой соблазнительной дури Каролина точно знала, как себя вести с Джоэлом. Знала, что надо сказать. А вот с Дюпри – нет. И если б он попросил нынче быть с ним, она бы не нашлась с ответом. Впервые препятствием этому были только они двое.

– Извините, что помешал, – сказал Дюпри. – Не вовремя я появился. Как у вас ним?.. – Он помолчал. – Разобрались?

– Да. Вроде бы.

– Вот и ладно. Хорошо. – Дюпри прокашлялся. – Возможно, это все чепуха… Я хотел узнать, не повидаетесь ли вы со Спайви в ближайшее время?

– Как раз к нему собираюсь.

– Понимаете, этот придурок меня чурается. Нынче взломали особняк на Южном холме. Хозяин Джон Лэндерс.

– Катера-яхты.

– Точно. Возможно, все это никак не связано, но грабитель явно что-то искал.

– То есть?

– Я не знаю. В кабинете разбросаны бумаги, а на столе макет микрорайона… Вспомнились Ленин Райан и его дядя, хозяин ломбарда… Скажите, вы разговаривали со старым охранником лодочного центра?

– С охранником? – Каролина не поспевала за его мыслью.

Дюпри смущенно рассмеялся:

– Ладно, ерунда все это.

– Нет, говорите.

– Да я сам ни черта не понимаю. – Он опять засмеялся. – Просто скажите Спайви, что в доме нужно снять отпечатки, пока хозяева не вернулись. На всякий случай.

– Ладно, скажу.

– Спасибо. – Дюпри хмыкнул: – Вот же засело-то.

Они помолчали и одновременно спросили:

– Как вы?

– Пожалуйста, извините за нашу последнюю встречу, – сказал Дюпри. – Я не имел права так вас огорошить и… чего-то требовать.

– Алан…

– Я многое могу себе простить, но вовек не прощу, если из-за меня вы будете думать, что вы плохой коп.

Каролина зажмурилась и приказала себе молчать, чтобы не нарваться на вопрос, ответа на который еще не знала.

– Ну ладно, поеду встречать пиццу. Значит, скажете Спайви?

– Да.

Помолчали. Каролина вспомнила, как шесть лет назад они переплелись на кушетке, вцепившись друг в друга. Оба знали, что если разомкнут объятия, это произойдет и все изменится. Неделей раньше ей исполнилось тридцать. Неужели шесть лет так пролетели?

– После разговора со Спайви я вам перезвоню, – сказала Каролина.

– Если угодно, – ответил Дюпри.

Каролина положила трубку и закрыла руками лицо. Перед разводом мать вот так же ни с того ни с сего зарывалась лицом в ладони, и маленькая Каролина – ей было лет восемь-девять – изводилась от беспокойства за нее. Как-то раз она играла с куклами, в детскую вошла мать, по щекам ее текли слезы. «Каролина, – сказала мама, – никогда не позволяй другим решать, чего ты хочешь». Эта фраза – чего ты хочешь — отпечаталась в голове восьмилетней девочки как священный завет, гарантирующий счастье по списку необходимых кукольных аксессуаров: домик, кабриолет, красивый жених.

Однако последние пять лет жизни смахивали на каталог пластмассовой посуды, и стоило задуматься, чего же она по правде хочет, как перед мысленным взором тотчас возникал Алан Дюпри.

Каролина уже потянулась к телефону, чтобы перезвонить ему, но взгляд зацепил карту города. Она придвинула карту к себе. Что сказал Дюпри? Кто-то проник в дом, искал документы. Интересно, зачем? Вот он лодочный центр, в самом сердце «охотничьих угодий Ленин Райана», как выражался Макдэниэл.

Каролина задумалась, потом решила взглянуть на распечатки судмедэкспертиз, лежавшие на совещательном столе в центре комнаты. Отыскала отчет по первой жертве, Ребекке Беннетт, и просмотрела список волокон и частиц, обнаруженных на трупе. Вот деталь, которая поначалу всех ставила в тупик, – ковровые волокна. Позже выяснили, что это волокна непромокаемого катерного паласа. Сыщики узнали, что одно время проститутки принимали клиентов в катерах «Бухты Лэндерс». Каролина просмотрела другие отчеты, но эта деталь больше нигде не встречалась. За отчеты экспертов отвечал Лейрд, он вряд ли проглядел бы столь явное совпадение. Каролина направилась к телефону, но опять до него не дошла.

Теперь она свернула к шкафу, в котором хранились так называемые косвенные дела. Вот результаты экспертизы тела Шелли Нордлинг. Каролина пробежала пальцем по списку частиц, обнаруженных на трупе и одежде. Есть. Ковровые волокна.

Так. Ленин Райан расспрашивал проституток и выяснил, что Шелли водила клиентов в «Бухту Лэндере». Предположим, это он проник в дом Лэндерса, чтобы найти… что? Дюпри сказал, там разбросаны бумаги. Бумаги?