…

Иван набрал высоту, развернув штурмовик в фиолетово-черной стратосфере.

Он чувствовал себя уверенно и спокойно, не смотря на смертельную опасность задуманного маневра.

Его рассудок вновь впитывал знакомые ощущения, системы управления «Гепарда», - легендарного прототипа современных «Тайфунов», были для Дорохова просты и понятны. Он верил этой машине, ощущал и без нейросенсорного контакта каждый ее агрегат, до мельчайших деталей понимал, что и как он будет делать спустя несколько минут.

Боевой разворот.

Ракетные шахты закрыты, чтобы не создавать дополнительного сопротивления воздушному потоку, бомболюки сомкнуты, машина преданно слушается рулей, три турбореактивных двигателя с изменяемым вектором тяги работают синхронно, отдавая пилоту чувство уверенности…

- Ноль-ноль-седьмой, начинаю заход на цель.

В ответ на несущей частоте раздался невыносимый треск помех, сквозь который чудом долетали обрывки слов:

- …под ударом… еще секунд тридцать… прикроем…

…

Земля вздрогнула.

Окажись тут сейсмографы - их бы зашкалило от удара первой волны тяжелых ракет.

Это невозможно описать: в местах попаданий целые здания вздрагивали, словно живые и вдруг, рассыпаясь на фрагменты, начинали проваливаться под землю, рушась сквозь пробитые перекрытия в недра бункерной зоны.

Неистовые вспышки пламени озаряли окрестности на сотни километров вокруг, в глубинах пораженных коммуникаций внезапно начинали взлетать на воздух склады боекомплектов, - в считанные секунды вся территория базы превратилась в подобие жерла извергающегося вулкана: неистовые всплески огня выбрасывали в небеса тонны раздробленных, раскаленных фрагментов бетонных конструкций, которые, падая, взрывались, будто древние шрапнельные бомбы, внося свою разрушительную лепту в воцарившийся на ограниченной площади хаос.

Четыре тяжелых серв-машины, двигались меж безумного неистовства разрушительных энергий, все вторичные подсистемы «Фалангеров» были убраны под прикрытие керамлитовой брони, выдерживавшей в данный момент шквальные удары: по бронеплитам барабанил мелкий гравий, в них врезались осколки взорвавшихся ракет, реже с глухим, сокрушительным треском ударяли крупные фрагменты зданий…

На командной частоте шла постоянная перекличка:

- Ноль первый, системы в норме. Деформирован правый борт рубки.

- Ноль два. Близкое попадание. Потеряна герметичность корпуса. Системы вооружений не пострадали.

- Ноль три. Теряю скорость. Перебит шарнирный сустав ступохода.

- Третий, ищи опору. Любой прочный участок стены.

- Понял, исполняю.

- Четвертый?

- На связи. Системы в норме. - Голос Ольги звучал абсолютно спокойно. - Попаданий и повреждений нет. Могу дать совет командир?

- Слушаю.

- Всем включить лазеры системы ближнего противодействия. Автоматический режим обеспечивает уничтожение большинства обломков, прямо угрожающих машине. Для использования пригодны программы автоматического определения траекторий при минометном обстреле позиций.

- Понял. Умница!.. Всем исполнять!..

Ракетный удар, из-за постоянного перемещения целей в узких пространствах между постройками, пришелся по площадям базы, разрушив девяносто процентов инфраструктуры, но главная цель рискованного демарша была достигнута: получив минимальные повреждения тяжелые серв-машины получили возможность произвести ответный залп, не опасаясь, что второй удар тяжелых ракет настигнет их на стационарных позициях, - «Фалангерам» противника требовалось около трех минут, чтобы перезарядить пусковые установки.

- Иван внимание. Мы начинаем. Готовность - минус пятьдесят секунд.

- Я на подлете. Дистанция критическая, поторопитесь. Иду в режиме полной маскировки.

- Добро. Жди. Ты увидишь знак.

Даггер остановил машину. Вокруг продолжались взрываться выброшенные на поверхность боеприпасы. По агонизирующим коммуникациям ширилась цепь мелких техногенных катастроф, но это уже не могло нанести ощутимого вреда серв-машинам.

- Внимание всем! Работаем по данным телеметрии с борта «Нибелунгов» - цель - «Хоплиты» противника. Запуск ракет по готовности!

* * *

Во имя чего они вступили в смертельную схватку?

Лейтенант Даггер задавал себе этот вопрос и нашел на него удовлетворительный ответ. Они сражались за себя, и за тех людей, которые, не подозревая об истинной сути смертельной схватки, с тревогой всматривались сейчас в полыхающие у далекого горизонта зарницы.

Казалось бы, такое отношение никак не подходит под психологию офицера Земного Альянса.

Однако не Хейд развязал ту войну. Да, он принимал в ней участие, как и большинство попавших к инсектам офицеров. Однако у каждого человека есть свой взгляд на реальность. Даггер давно осознал, что понятия «хорошо» или «плохо» имеют значение либо для детишек детсадовского возраста, либо для общества, где существуют понятные для большинства его граждан вменяемые законы.

Война слишком сложное действо, по сути, оно складывается из тысяч, миллионов отдельных схваток, в которых каждый их участник вступает в бой, прежде всего, за собственную жизнь. Все остальное приходит после, когда отступают шоковые ощущения, и разум, вольно, или невольно осмысливает происходящее.

Невозможно подогнать всех под один штамп, поставить клеймо и успокоиться на этом. Во все времена в любой войне люди резко расслаивались, демонстрируя разные моральные качества. Беда в том, что при глобальности событий, неимоверной жестокости противостояния, ни потерявшему ощущения реальности отморозку, ни солдату, защищающему идею, в которую он верит, ни сомневающемся в справедливости целей и способов их достижения бойцу, ни откровенному трусу - никому не вырваться из стремнины смертельных обстоятельств раскрученного до невероятных оборотов маховика войны.

Конечно, и при таком раскладе находятся люди, что, презирая судьбу, делают шаг по воле собственных убеждений, но большинство хранит почти раздавленное эго на донышке заледеневшей души, война способна изменить человека до неузнаваемости, однако окончательно, бесповоротно ломаются лишь единицы.

Остальным нужен шанс, чтобы затаившиеся до поры чувства вновь взяли верх над страшной, безысходной данностью будней.

Даггер не строил иллюзий. Он воевал, воевал хорошо, но чем сильнее, яростнее разгоралась вселенская битва, тем меньше видел он в ней здравого смысла…

Война изменила его сознание. Она научила Хейда принимать данность, не теряться в самых немыслимых ситуациях, потому лейтенанту потребовалось совсем немного времени, чтобы не просто выслушать Дорохова, но и поверить ему.

С точки зрения Хейда произошло чудо.