Он и дальше смотрел с подозрением, однакосделал, как я просила, переместившись в конец скамейки, чтобы освободить мнеместо рядом с ним. Но мне было хорошо и на земле. Так между нами оставалосьпространство, и любое взаимодействие было бы случайным. Это позволило мнепритворяться, что эмоциональные границы, которые я установила между нами, всё ещецелы и прочны…даже, несмотря на то, что я сидела на земле, расспрашивала о егожизни и приготовилась накормить его бисквитными пирожными с кремом.

Но если отказ себе в чем-то только мне же напользу, значит, буду оказывать.

Сняв с коробки бумажную ленту, я достала дваобернутых в целлофан пирожного. Протянув одно ему, я отставила коробку, бережнодержа в руках своё.

- Смотри на это восхитительное сочетаниебисквита и крема.

Этана не впечатлило сахарное поленце, котороея ему дала.

- Да ладно, Страж.

- Доверься мне. Ты не пожалеешь, - я открыласвою упаковку и показала пирожное.

- Итак, существует несколько способов, каклучше есть Мэллокейк.

Наконец-то, намек на улыбку.

- И какие же?

- Наша любимая волшебница, Мэллори Кармайклпредпочитает полностью обмакивать их в молоко. Не плохой вариант, но мнекажется, пропитываясь, они, в итоге, превращаются в почти размокший хлеб.

- С тобой только и делаешь, что удивляешься.

- И поэтому для меня подходящий метод«рыбы-хлеба». Смотри, - сказала я, затем сложила пирожное вдвое и показала двашоколадных куска. – Я так сложила много пирожных!

- Ты знаешь, что у тебя большая склонность кглупостям?

- Это одно из моих лучших качеств, - сказалая, кусая пирожное.

И если шоколадный бисквит - сам по себенаркотик, то аромат почти мгновенно успокаивал кровь.

Этан попробовал своё пирожное.

- Не плохо, Страж.

- Во мне немало недостатков, - признала я. –Но вкус к еде к ним не относится.

С минуту мы просто молча ели в саду.

- Однажды я сказал тебе, что ты - мояслабость, - нарушил тишину он. – Но и моя сила. Я сказал эти слова, прежде чемобманул твое доверие. Теперь я это понял и очень жалею, - Этан выдержал паузу. – Что мне сделать, чтобы убедить тебя дать мне еще один шанс?

Он говорил не просто шепотом: в голосеслышалось такое сильное чувство, что мне пришлось отвернуться. Глаза застлалислезы. Прозвучал закономерный вопрос, однако тот, на который у меня не былопростого ответа. Что потребуется, чтобы я снова начала верить Этану? Поверила,что он выбрал меня, что бы ни случилось, и, несмотря на политику?

- Не уверена, что ты сможешь как-то меняубедить. Я слишком быстро учусь.

- А я, значит, научил тебя, что предам прилюбой удобной возможности?

В этот раз я посмотрела ему в глаза.

- Ты научил меня, что ты всегда будешьбеспокоиться о следующем шаге и о приличиях, о стратегии и союзах. Ты преподалмне урок, что я никогда не могу быть уверена, что ты действительно хочешь меня,потому что я это я, а не просто потому, чтобы скоротать со мной жизнь, илипотому, что я была под рукой. Ты научился меня, что я никогда не могу знатьнаверняка, что ты не передумаешь, когда тебе нужно лишь что-то прекратить дляполучения стратегическое преимущества.

Улыбка Этана померкла. Он впервые столкнулся свероятностью, что его действия не принесут результатов.

- Ты считаешь, я не могу измениться?

Я смягчила тон.

- Я не думаю, что отношения того стоят, еслимне приходится просить тебя измениться. А ты?

Он отвернулся и измученно вздохнул.

- Похоже, мне не выиграть эту битву.

- Любовь не должна быть битвой.

- И всё же, если она не стоит борьбы, тогда вчем смысл?

Между нами повисла продолжительная тишина.Даже сверчки начали стрекотать.

- Ты ничего не хочешь мне рассказать оДжонахе?

Я почти подпрыгнула от вопроса. Сердцевнезапно ударилось с глухим стуком от страха, что мой секрет раскрыт.

- Нет, - ответила я. – А почему ты спросил?

- Кажется, он проявляет к тебе интерес. Выблизко знакомы?

Слава Богу, у меня была заготовлена хотя быкакая-то часть ответа.

- Мы разговаривали у Бара Темпл в ночь драки.

Чистая правда.

- Что-то еще? – в его взгляде читалосьподозрение.

Этан следил за выражением моего лица, будтопытался оценить степень моей искренности.

- Нет.

- Не лги мне, Мерит.

- Ты просишь меня не лгать тебе потому, что мыдрузья, потому, что мы были любовниками или потому, что я вампир твоего Дома?

Его глаза расширились.

- Я ожидаю от тебя честности по всем тремпричинам.

- То, что ты ожидаешь от меня преданности ито, что я обязана быть тебе преданна - не совсем одно и то же.

Теперь его глаза сузились.

- Что происходит? Что ты мне не сказала?

- Всё, что смогла рассказать прямо сейчас.

Так-то. Может я и не рассказала ему о КраснойГвардии, об их приглашения и о роли Джонаха в организации, но я только чтопризнала, что не была с ним честна, что я что-то утаивала.

Он заморгал от потрясения.

- У тебя есть сведения, которые ты мне нерасскажешь?

- Не мне делиться этими сведениями, - пояснилая. – Данные принадлежат другим лицам. Я узнала их совершенно случайно и не хочуоказывать медвежью услугу, решив поделиться чужой информацией. Тем более, разони решили молчать.

Судя по его взгляду, Этан думал. Оценивал.Спустя минуту он кивнул.

- Значит, будет так, - сказал он.

Пусть его капитуляция была моей победой какСтража, я все еще чувствовала, будто потеряла что-то, разорвала какую-то личнуюсвязь. Своё положение Стража Дома я поставила превыше нашей дружбы и егодоверия ко мне.

Я сделала то же самое, в чём упрекала его.

Этан встал, скомкал целлофан в руке, обошелменя и вышел на дорожку. Он замер на мгновение, прежде чем оглянулся черезплечо.

- Не правда ли, тяжело ставить других превышесобственных нужд?

Меня не волновало, что мне только что указалина мою двуличность. Я отвернулась.

Этан уже ушел, когда я снова посмотрела надорожку. После возвращения на второй этаж, настроение не улучшилось. Головаснова начинала гудеть, но на этот раз по иным причинам. Отнеся коробку сМэллокейками на кухню, я направилась к себе в комнату. Только собралась открытьдверь, когда услышала у себя за спиной голос: