29. Моздок. (Получены известия о признаках восстания в Имеретин. Это заставило Ермолова отложить отъезд в Петербург. Духовенство возбуждало неудовольствие в народе, дабы, затруднив правительство, отклонить приведение в известность церковных имуществ, коими управляло оно безотчетно.)

18 марта. Продолжая путь в Тифлис, я встретился с царевною и двумя митрополитами, вывезенными из Имеретин за возбуждение народа к бунту.

19. Дорога в земли чеченцев окончена, и с этих пор вход туда не затруднителен.

23. Я возвратился в Тифлис.

Апрель. В Имеретин распространился мятеж и охватил уже почти всю область. Экзарх Грузии Феофилакт возвратился, или, справедливее сказать, бежал оттуда, не успев сделать описания церковных имуществ. Он при сем случае показал большую робость. В мятеже участвовали многие из лучших княжеских и дворянских фамилий.

Получено известие о злодейском убийстве полковника Пузыревского, отличного офицера, начальствовавшего войсками в Имеретин. Один князь, дядя родной владетельного князя Гурийского, пригласив его на свидание, подослал одного из своих прислужников убить его, когда беспечно проезжал он чрез лес.

Вот мои слова при первом о сем известии: «Не при мне умирать достойному офицеру без отмщения!»

20. В то же время послан отряд для изгнания Сурхай-хана, который, известен будучи многими изменами и неблагонамеренностью, не переставал возбуждать против нас горские народы. Один из доверенных ему людей, будучи схвачен, открыл все гнусные его действия.

Август. (Имеретинский мятеж Вельяминовым подавлен совершенно, мятежники схвачены и расстреляны.) Замок Шамекмети, принадлежавший убийцу Пузыревского, князю Кайхосро Гуриелу, взят штыками и разрушен до основания. Убийца, не смея нигде показаться, бежал в турецкие границы. Прислужник, сделавший из ружья выстрел, коим убит Пузыревский, наказан смертию на самом месте преступления. Сделано описание церковных имуществ, и введен новый порядок управления оными.

26. Тифлис. Генерал-лейтенант Мустафа-хан Ширванский, тесными узами родства соединенный с изменником Сурхай-ханом и подобный ему в неблагонамеренности, узнавши, что сего последнего приверженец будучи схвачен, и боясь, чтобы не открыл его самого мошенничества, бежал с семейством и людьми, ему преданными, в Персию. Ханство Ширванское, большое и прекрасное, взято в казенное управление. Бегство было столь поспешно, что он оставил одну из малолетних дочерей своих, которую я, снабдивши нужною прислугой и всеми на дорогу необходимыми вещами, приказал отправить к отцу в Персию. Сам хан едва не был схвачен при переправе через Куру подвластными ему беками, преданными правительству.

По водворении повсюду порядка и спокойствия я отправился в Петербург, получа известие, что государь к новому году ожидаем из Тропавского конгресса. Впоследствии конгресс перенесен в Лайбах.

11 февраля 1821. Санкт-Петербург. Я представлен императорской фамилии и принят милостиво. Ожидают приезда государя.

Получено известие о восстании греков и о действиях князя Ипсиланти в Молдавии.

Март. В Пиемонте возникла революция. Предполагалось, что она будет сигналом всеобщего восстания в Италии.

Государь отложил отъезд свой из Лайбаха на неопределенное время. Я был в затруднительном положении. Столько же неловко было и его дожидаться долго, и долго быть в отсутствии из Грузии.

19. Получаю высочайший рескрипт, дабы я прибыл в Лайбах. Начальник главного штаба князь Волконский сообщает мне, чтоб я приехал поспешнее. Дежурного генерала Закревского уведомляет он, чтобы на некоторое время скрыл я назначение мое главнокомандующим армией, идущею в Италию в помощь австрийцам. Сколько удивленных и, кажется, не менее завидующих!

Невозможно было мне утаить моего назначения, ибо о том получено известие от цесаревича из Варшавы и уже напечатано о том в гамбургских газетах. Приключившаяся болезнь удержала меня до 2 апреля.

3 апреля. Встретил генерал-адъютанта гр. Ожаровского, который был свидетелем, когда государь объявил императору Австрийскому о моем назначении. Он вез распоряжения о составе армии и повеление войскам о выступлении. Корпус Литовский уже собирался на границе. Я был еще слаб после болезни.

24. (В Вене Ермолов удостоверился об отмене движения армии нашей в Италию и о скором отъезде государя из Лайбаха.)

26. Лайбах. Немедленно представился государю. Неаполь уже был взят австрийцами. Начальствовавший ими генерал Фримон робким действием своим сделал честь неаполитанцам. Но они не долго его обманывали, перепугались, бросили сооруженные ими укрепления в местах самых крепких и бежали подлейшим образом, едва появился неприятель. Они не изменили прежней своей военной славе!!!

В Пиемонте едва вспыхнуло возмущение и угасло! Слишком малое число войск приняло в нем участие, и австрийцы в первые минуты и без затруднения преодолели.

Государь удивлен был, когда сказал я ему, что без сожаления услышал я об отмене движения армии, которой назначен я был главнокомандующим. «Суворов, – говорил я ему, – начальствовал австрийцами и не избежал зависти их. Трудно было ему преодолевать препятствия, которые ему делали. Я бы желал видеть, – продолжал я, – того, кто без робости явится на сцене, которую сей необыкновенный человек, и незадолго пред ним Наполеон, ознаменовали великими военными делами». Рассуждения мои, вероятно, казались основательными. Я представлен императору и императрице и приглашен был к ним на обед. Обращение обоих было самое благосклонное.

У государя бывал я по два и по три часа и не в состоянии выразить его милостей. Приближался день его отъезда, и я выпросил позволение пробыть несколько времени в Вене и проехать через Варшаву.

20 мая. Варшава. Великий князь принял меня благосклонно. Почти ежедневно бывал я у развода; видел парады, ученья всякого рода войск, смотры и маневры.

Я отказался от квартиры во дворце государя и остановился в гостинице.

По приказанию цесаревича все польские генералы и прочие чиновники на другой день по приезде моем сделали мне посещение. Я просил об отмене его приказания, но не успел. Я не принял их, не желая делать им беспокойства, зная притом, что из них знакомые охотно увидятся со мною и без объявленного приказа. Цесаревич был в большом негодовании на меня и начальнику штаба генералу Куруте поручил объясниться со мною самым неприятным образом.

Я хотел отправиться в Петербург, но цесаревич объявил мне, что государю угодно, чтоб я дожидался вступления в лагерь польской армии. Я должен был повиноваться! Приказано показать мне: главный штаб, принадлежащую оному литографию, арсенал, конгревовы ракеты; наводили мост из цилиндрических понтонов. Я видел военный госпиталь, казармы и конюшни. Словом, все в удивительном устройстве, и возможная похвала есть только должная справедливость.

13 июня. Вильно. Приехал с братом (Каховским) взглянуть на город, в коем проведенные несколько лет лучшей молодости оставили приятнейшие воспоминания.