– Вьорк, – не сопротивляясь, отступил гость. – Вьорк не станет поднимать панику, что бы он ни услышал. И, поверь, мы его уже достаточно насторожили. И насторожим еще больше, когда исчезнет Варр.

– Даже если это будет несчастный случай?

– В любом случае это будет весьма кстати произошедший несчастный случай. И я стал бояться, что мы им лишь отпугнем твоих сторонников.

– У них не будет другого выхода. – Голосу хозяина недоставало былой уверенности. – Кого еще им поддерживать? Фиону?

– Кстати, о Фионе: ты не забыл, что обещал оставить ее в живых?

– Все еще на этом настаиваешь? – Наследник заставил себя расслабиться. Ароматный, полный запаха прелых листьев дым окутал комнату.

– Это по-прежнему остается тем непременным условием…

– Погоди, – оборвал его Наследник. – Какие могут быть условия: разве мы не делаем одно, общее дело?

– Разве ты не обещал?..

– Обещал? Ну да, как же я мог забыть! – Полуприкрыв глаза, Наследник полностью погрузился в раскуривание трубки.

Хамелеон ждал, нервно покачивая мыском сапога.

– Не нравится мне наш разговор, – тихо заметил Наследник в промежутке между двумя затяжками. – Тебе не кажется, что мы оба слишком нервничаем?

Гость молча пожал плечами.

– Я тоже не привык балансировать над пропастью. – Видно было, что слова даются Наследнику нелегко. – И если ты думаешь, что все эти несчастные случаи доставляют мне удовольствие… Но я не вижу другого выхода. И не могу позволить себе отступить – сейчас уже не могу. А если дрогнет полководец…

– Я понимаю, – столь же тихо проговорил Хамелеон.

– Едва ли. Ты уверен, что я своего добьюсь, и решил заранее сделать ставку на победителя. Подожди, дай мне договорить. А ты никогда не спрашивал себя, зачем мне это? Нет, не Вековечный трон… Хотя и в нем какой прок? Короли Хорверка – не арвианские императоры, их власть не пощупаешь. Но ведь гномы не дураки, рано или поздно кто-нибудь догадается, как и отчего умер Вьорк. Как мои – да и твои – потомки станут смотреть в глаза ребятам из клана Чертога?

– Пока что не понимаю, к чему ты клонишь. – Хамелеон старался сохранять спокойствие.

– К тому, что ты заранее записал меня в убийцы. – Поймав взгляд Хамелеона, Наследник уже не отпускал его. – Считай, что мне пришло в голову с тобой посоветоваться. Это не спасет Варра – его уже ничто не спасет. Но может сохранить жизнь Трубе. Мне это даже нравится – жизнь Вьорка в твоих руках. Каково, а? Ощутил, насладился?

– Я не просил об этом. – Казалось, Хамелеон сам уже трижды пожалел, что начал этот разговор.

– Так и я не просил! – Наследник в сердцах стукнул кулаком по столу. – Именно это я уже битый час пытаюсь тебе вдолбить! Мы перестали жить, как гномы. Магия, жрецы-самозванцы, пророки-самоучки…

– Но все это было в Хорверке и до Вьорка, – попытался возразить Хамелеон.

– Все ли? И в таком ли количестве? Молчишь? Посмотри, кто постоянно сидит с Трубой за одним столом. Соридель, Лиз, Фиона… А теперь вспомни, когда он в последний раз приглашал отужинать меня?

– И ты обиделся? – Хамелеон не стал скрывать своего удивления.

– Обиделся. За Хорверк. Он пережил бы и человеческих королев, и их Щитов, и магов, и жрецов – но не все сразу. Это как яд, который просачивается незаметно, потихоньку, по капельке. Я надеялся на Дамерта, но и Ведающий не стал перечить Вьорку. Я надеялся на случай но они нашли способ обезвредить гвизарму. И теперь я могу надеяться лишь на самого себя.

– Ты прав. – Хамелеон неторопливо встал и, помедлив мгновение, низко поклонился. – У меня больше нет вопросов.

– Драконья кровь! Это… ты?

Я смотрел – и не верил своим глазам. Конечно, это был он, толстячок Лимбит, увалень Лимбит, как мы прозвали его с полвека назад. Пухленький, кругленький, с выпирающим над ремнем животиком, лучащийся светлой и немного грустной улыбкой.

Лимбит из клана Кипящего Озера. Принц, как сказала бы Фиона. Старший брат Чинтах – мы так и провели все детство втроем, катаясь на лыжах по Северному склону, пробираясь в заброшенные штреки, а один раз на спор даже переночевали в доме Твана.

Тогда-то я и сошелся с другим гномом из их компании – Гвальдом, внуком Хийнма. Поначалу он меня не принял, пытался верховодить, не упускал случая нас поддеть, но та ночь все расставила по своим местам.

Толстячок Лимбит… Нежданный привет из детства. Когда все дразнили нас с Чинтах женихом и невестой, когда поездка к Вратам казалась настоящим путешествием, а главой нашего клана был мой ныне покойный прадед, который, я был тогда в этом уверен, знавал еще самого Роракса…

– Я, я… А что, есть сомнения?

Сомнений не было – и все же передо мной стоял не тот Лимбит, которого я знал. Его большие серые глаза с длинными пушистыми ресницами – Чинтах еще называла их девчачьими – смотрели остро и пронзительно, ощупывая, не доверяя. На шее тонкая палладиевая цепочка – вещь для гнома столь же немыслимая, как и кокетливый бантик на макушке.

Мы крепко обнялись. Я пододвинул второе кресло поближе к огню, поставил на низенький столик две кружки и кувшин с элем – настоящим, нашим, хорверкским.

Мой славный приятель покинул Хорверк почти четыре десятилетия назад, не дожидаясь, когда придет время для визита в Храм Дара. Он всегда был немного странным… Нет, даже не так – отстраненным, словно ему было уготовано какое-то совершенно особое будущее, совсем не такое, как у других потомков Роракса. Не знаю, говорил ли он на эти темы с отцом, но Фралир, помнится, довольно рано перестал видеть в нем наследника, что меня немало удивляло. Вот уж о ком стоило вспомнить в том разговоре с Фионой о свернувших с пути своих предков!

Слушая рассказы о его путешествиях – долгом плавании к Бар-Кателю, морозных ночлегах на перевалах Дейронских гор, столичной суете Альдомира, – я все пытался угадать, что за путь избрал для себя увалень Лимбит. Что так влекло его в этой жизни? Что оказалось сильнее обычаев и крови?

Наконец я не выдержал:

– Слушай, если не секрет?..

– Да? – Он настороженно замолчал, видно, почувствовал, о чем я собираюсь спросить.

– Ты пойдешь в Храм Дара?

– Я был в нем.

Лимбит произнес эти слова очень мягко, словно пытаясь уберечь любопытного ребенка от дальнейших расспросов. И невольно улыбнулся, глядя на мою растерянную физиономию.

– Еще до отъезда. Ты просто никогда об этом не спрашивал.

Вот кочерыжка, а! Было бы удивительно, если бы я об этом спросил: в Храм Дара мы приходим в год своего сотого Дня терпения. И только потом те, кто хочет, отправляются посмотреть большой мир – уже зная свое призвание, уже определившись. Мог бы и сам ведь догадаться – мало кто уезжает раньше! Но чтобы так рано…