убедительное объяснение. Как можно сунуть себе в карман что-то чужое и к тому же не помнить об этом? Только если ты была пьяна… — он замолчал, вспомнив, что сам сегодня пришёл далеко не трезвым.

— В тот вечер мы с Надей встречались и, дейсвительно, выпили, я не стану отрицать, — Вика опустила голову. Тот вечер она так гнала из своей памяти, а он всё равно напоминал о себе.

— Ладно, всё бывает, и сейчас я не в том положении, чтобы читать нотации, — вздохнул Вадим, подошёл к жене, прижал её к себе.

— Вадимыч, ты мне веришь? — она чуть не плакала.

— Верю, Корецкая, верю.

— Я — Зорина и всегда ею останусь, — крепко обняла мужа.

Глава 70

Мира вышла на улицу после рабочего дня, натянула перчатки, поправила шапку. Огляделась по сторонам.

— Девушка, разрешите с вами познакомиться? А что если, я подремлю на вашем мягком плече? — услышала возле самого уха, обернулась. Увидев Данилевского, засмеялась.

— Привет, — сказал он и поцеловал её в губы. Весь такой гладко выбритый, душистый, со смеющимися глазами.

— Привет, — Мира поймала себя на том, что ей нравится на него смотреть. — Какие сегодня планы? Ты что-то писал про сюрприз, — спросила она.

— Да, раз у нас началось всё именно на Сухаревской, сегодня мы опять туда поедем, — он хитро прищурился.

— Ох, ты, — Мира шутливо сжала его руку, — и что мы будем делать на этот раз?

— На этот раз мы пойдём в театр, билеты уже куплены, — сообщил Дима.

— А, театр на Сухаревской? Я обратила на него внимание, но не была там ни разу.

— Вот мы и восполним этот пробел. Я, конечно, мог купить билеты в более пафосное и дорогое место, пытаясь произвести на тебя особое впечатление, но я знаю, что ты это не любишь. Тем более что я уже произвёл на тебя впечатление, надеюсь? — он обнял её за плечо.

— Димка, мне нравится твоё чувство юмора, — Мира усмехнулась, почему раньше не замечала, что он умеет шутить. В знак благодарности он опять поцеловал её. — А что за спектакль?

— По пьесе Алексея Арбузова «Мой бедный Марат»9. Мне многие рекомендовали посмотреть эту постановку. Говорят, что спектакль производит сильное впечатление.

— Здорово, тогда мы точно должны на нём побывать, — кивнула Мира. Дима обратил внимание, что ему «мы», сказанное Мирой, особенно по душе.

Они вошли в вагон метро, встали у противоположной от входа двери. Данилевский прижал Миру к себе и посмотрел на её губы.

— Я бы целовал тебя каждую минуту, — прошептал ей на ухо с самым серьёзным видом. — И вообще отныне метро у меня будет ассоциироваться с самым романтичным местом на земле. Потому что здесь я встретил тебя.

— А я тебя, — Мира слегка покраснела.

А вагон метро всё заполнялся и заполнялся. Кто с работы домой, кто на работу, кто на учёбу — час пик. Многие слушали музыку в наушниках, кто-то читал, кто-то переписывался в телефоне, кто-то просто дремал. Разные возраста, разные люди, десятки сотни, тысяч, все они часть своей жизни проводили в метро. Спешили по делам, назначали встречи, свидания, ждали, уходили, иногда не дождавшись, расставались тоже в метро. Конечно, всегда были и будут те, кто презрительно относится к перемещению в метро, никогда не спускаясь в подземку. Но это их выбор, их решение.

При сходе с эскалатора Данилевский подал Мире руку, они вышли на улицу, остановились. Вечер опустился на столицу, небо стемнело быстро, по-осеннему. Но оживление на проспектах и улицах только усилилось, неустанный поток машин, которые останавливались только на светофорах или переходах, многочисленные магазины и особенно кафе, которые зазывали посетителей после утомительного рабочего дня посидеть за разговором и попить кофе. Подсветка куполов храма, который находился тут же, у метро, создавала особую атмосферу, когда понимаешь, что среди суеты и скоростей всё равно необходимо найти время, чтобы подумать о своей душе. А у ларька, где продавали монастырскую выпечку, толклась пара бомжей неопределённого возраста. Они заискивающе смотрели на тех, кто совершает покупки в ларьке, время от времени по лицу выбирали особо добрую, как правило, женщину, и просили у нее — то денег, то пирожков. Иногда им везло. Они, делясь друг с другом, жадно уплетали пирожки, не отряхивая крошки с грязных потёртых курток. И продолжали попрошайничать.

Дима поймал взгляд Миры, которая внимательно наблюдала за бомжами. Затем она полезла в карман, достала оттуда купюру в сто рублей.

— Не давай им деньги, они, скорее всего, пропьют, — остановил он Миру, — подожди меня здесь.

Направился к ларьку, остановился у его витрины, бомжи тут же обратили внимание на хорошо одетого молодого человека, сделали к нему шаг и передумали, такие обычно, не выбирая выражений, нещадно их обругивали. Могли и нецензурно выразиться.

— Мужики, с мясом или картошкой? — Данилевский повернулся к бомжам. Они не поверили своим ушам, на всякий случай промолчали. — Так с чем хотите? — повторил он вопрос. Бомжи переглянулись.

— А можно и с мясом, и с картошкой? — наконец, беззубо прошепелявил один из них.

— Можно, — кивнул Дмитрий и повернулся к продавщице. Через пять минут бомжи, не веря своим глазам, держали в немытых руках большой пакет пирожков и два бумажных стаканчика обжигающе горячего сладкого чая.

— Командир, — уже в спину благодетелю крикнул один из них, тот самый, что просил пирожки двух видов, — спасибо! Пусть у тебя будет счастье!

— Оно у меня уже есть, — ответил через плечо Данилевский.

— Дим, я не знаю, что сказать, — Мира смотрела на него во все глаза.

— Да ничего не говори. Только не думай, что я рисовался перед тобой, — ответил он серьёзно.

— Я так и не думаю, — она прижалась к его плечу. — Я лишь знаю, что ты мне бесконечно дорог, слышишь?

— Слышу, моя девочка, — тепло улыбнулся. Кажется, даже смутился, потому стал суетиться, посмотрел на часы. — У нас до спектакля ещё есть время, почему бы и нам не поужинать? — перевёл взгляд на Миру. — Что скажешь?

— Скажу, что я за! — Мира вспомнила, что хотела посидеть с Таисьей как раз в одном из кафе на Сухаревской, там, где за витриной так манили пирожные. — Только кафе выберу я, хорошо?

Они вошли в то самое уютное небольшое кафе с французским названием, где играла джазовая музыка, столики из красного дерева были круглыми, а за витриной из-за необычной формы — пузатого стекла на посетителей смотрели всевозможные пирожные и печенья под прозрачными колпаками.

— У тебя прекрасный вкус, — одобрил Дмитрий, — мне здесь определённо нравится, — даже одной рукой сумел помочь Мире снять пальто, усадить за стул,