Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На платформе появилось еще несколько человек, все с надеждой вглядывались в уходящие вдаль рельсы. Само собой, сплошь парочки, отчего мне стало еще печальнее, если такое вообще возможно.
Прекрати, велела я себе. Ты уже сколько лет одна, и ничего. Прекрасно себе жила, пока не приехала в этот Корнуолл, так что можно и дальше быть одинокой и счастливой.
Хм.
Ну, попытаться-то никто не мешает.
И вообще, Алекс все равно позвонит. Не захочет, так Дэйви его заставит.
А может, Тролль дома? Ей было бы интересно послушать про мои корнуоллские приключения. Хотя и она, скорее всего, ушла на какую-нибудь пошлую вечеринку, где можно напиться сидра и подцепить кого-нибудь на одну ночь. Я решила по дороге домой зайти в магазин на углу. Он всегда открыт, и если очень попросить, мистер Сигх даже продаст спиртное ночью. Я плотнее запахнула жакет и поежилась от холода.
Пассажиры неожиданно оживились. Динамики помалкивали, шума поезда тоже не было слышно, но люди каким-то неведомым образом почувствовали его приближение и столпились у края платформы. Я, уподобившись безмозглым леммингам, совершающим массовое самоубийство, присоединилась к толпе.
И действительно подошел поезд (между прочим, как раз из Пензанса). Забравшись внутрь, я вдруг поняла, как долго просидела на холоде. В вагоне было тепло и почти пусто. Выбрав местечко у столика, я решила ни за что не заговаривать с попутчиками.
Напротив меня устроилось веселое семейство, родители дружно уговаривали младшую девочку перестать хныкать и просить пить.
— Вряд ли вагон-ресторан открыт, но я пойду проверю, — наконец сказал папаша.
А мамочка обратилась ко мне:
— Знаете, мы едва-едва успели на этот поезд! У нас даже не было времени купить что-нибудь поесть.
Я вежливо улыбнулась, мысленно воздав похвалу предусмотрительной Одессе. Я очень надеялась, что вагон-ресторан будет открыт, тогда мне не стыдно будет уплетать аппетитные гостинцы из «Аббатства». Минут через десять глава семейства вернулся с газировкой и чипсами и свалил на стол банки и пакетики.
— Вот все, что у них есть. Так что придется довольствоваться этим.
Женщина опять улыбнулась мне и предложила пакетик чипсов. Господи, ну почему люди иногда бывают так милы? Мне тут же стало стыдно, и я достала сверток с бутербродами.
Вскоре мы уже дружно жевали, а я уверяла детей, Тима и Элис, что великолепный грибной паштет вовсе не из конского навоза.
— Честное слово, не понимаю, где они этого набрались? — удивлялся их отец Билл. — Просто не понимаю!
За окном промелькнул небольшой лесок, и я с тоской вспомнила о вересковых торфяниках вокруг «Аббатства», которые так и не успела как следует осмотреть. Снег все сыпал. Семейство Бруксов, успевшее официально представиться, поведало, что снегопад по всей Англии.
Я притворилась, будто хочу спать, и отодвинулась подальше на свое сиденье. Сложила шарф, подложила его под голову и невидяще уставилась в окно. Почему Алекс не попрощался? Почему? Неужели я для него так мало значила, что он даже не счел нужным сказать «до свидания»? Или просто разозлился, что я не приняла его безрассудное предложение?..
Интересно, что сейчас делают в замке? Наверное, все еще наливаются виски на поминках и продолжают сочинять стихи о мартышке, замерзшей в снегах… Дэйви и Эдвард, вероятно, изучают нумизматические каталоги, подсчитывая, сколько стоит найденный клад. Табита, скорее всего, изливает душу Одессе… Джокаста опять жалуется, что не может найти свое вязанье, просит кого-нибудь ей помочь и говорит, что все это напоминает ей, как в 1956 году…
Я закрыла глаза, надеясь, что мерный стук колес поможет мне заснуть или хотя бы вздремнуть. Проснулась я от резкого толчка — поезд стоял. О нет, только не это! Выглянув в окно, я увидела, что он просто прибыл на станцию, а не стоит посреди поля, как в тот злополучный день.
Мы снова тронулись, и я опять закрыла глаза. С каждой минутой я все дальше и дальше уезжала от тех, кого люблю. Но я не сдамся. Нет. Если Алекс действительно хочет на мне жениться, пусть сделает предложение как положено. Я улыбнулась. Конечно, уже завтра я позвоню в «Аббатство», пусть и зареклась этого не делать. Хотя это бессмысленно — они же все равно никогда не подходят к телефону. А может, они сами мне позвонят? Ох, да хватит уже! Неужели так трудно просто поспать до приезда в Лондон?
Но стоило мне таки задремать, как появился кондуктор. Я долго копалась в сумке. Расческа, косметичка, брошюра из обезьяньего питомника, салфетки, ключи, ручки, дневник, портрет Джики в исполнении Тоби и Евы, кошелек, пакетик мятных леденцов, зажигалка, подаренное Дэйви жемчужное ожерелье. Билета не было. Я порылась в кошельке. Несколько старых чеков из супермаркета, конвертик из-под набора марок (пустой), кредитка (тоже почти пустая), пятерка одной банкнотой. Все. Кондуктор, явно уставший и огорченный тем, что должен дежурить в праздничный день, равнодушно наблюдал.
— Подождите еще минутку, хорошо? — попросила я, опять принимаясь за сумку. — Я знаю, билет где-то тут.
— Хорошо, дойду до конца вагона, а потом вернусь, — пообещал он.
А вдруг он высадит меня на следующей станции? Ну почему я не проверила билет до того, как села на поезд? Дэйви ведь спрашивал меня, хватит ли денег на дорогу…
Я опять перерыла все содержимое сумки. Билета, конечно, не было. Может, попросить денег у семьи, с которой я поделилась своими бутербродами? Только я набралась смелости обратиться к ним за милостыней, как вернулся кондуктор.
Уж не знаю почему, но он широко улыбался. Может, кто-то из пассажиров угостил его бренди?
— Вот тот джентльмен, — сказал он, указывая в дальний конец вагона, — заплатил за ваш билет и просил узнать у вас, не согласитесь ли вы пройти с ним в вагон великого князя.
Что? Что?!
Я вытянула шею и через мгновение уже стояла рядом с Алексом.
— Алекс! Как ты тут…
Он встал.
— Очень легко. Взял машину Тома и что было мочи погнал в Пензанс, где и подкараулил поезд. Да я уже час за тобой слежу! Отличный шпион из меня вышел бы. Ну, поцелуй же меня.
Кондуктор и семейство Бруксов смотрели на нас, выпучив глаза. Но что самое удивительное, я даже не покраснела. Мы стояли посреди поезда и целовались, пока у меня не заболели губы. Его щетина царапала мне лицо.
Наконец я оттолкнула Алекса, к явному
