Ветер трепал многочисленные флажки и бунчуки. Да, конечно, как все кочевники моего родного мира, эти тоже привешивали к своим знамёнам конские хвосты, но отнюдь не ограничивались только ими. Венчающие древки великолепные очень сложной формы конструкции из ткани, бумаги, ажурного металла и реек устойчиво колыхались в воздухе и поблёскивали, поворачиваясь разными боками. Что они значили, нам ещё только предстояло узнать. Ещё впечатлили древки с прикреплёнными к ним выточенными из кости плоскими изображениями. А огромная арка из копий, лент, золотой фольги и хвойных веток, которую везли аккуратно свёрнутой, а теперь, соскочив с сёдел, мигом развернули, просто поразила воображение.

Под аркой прошли сперва Мэириман и Мангарева, за нею — мужья, сыновья, в том числе и жених, приближённые и прочие родственники, все с зелёными веточками в волосах. Я сперва зло подумал, что вот, небось целое дерево растрепали на украшения, где же их любовь к природе, а потом разглядел, что это не настоящие веточки, а ювелирные изделия: точёный камень и металл, потемневший от времени. Красота.

Приветствовали друг друга через переводчика, потому что Мэириман произносила фразы на каком-то незнакомом мне языке, с которым наши заклинания-переводчики не имели возможности познакомиться. В растерянности Моресна перешла на имперский аврер, язык богослужений, который сама выучила, когда стала аристократкой, и меня заставила. Так что теперь при ней переводчиком смог поработать я. Достаточно было просто пересказывать общий смысл фраз на расхожем местном языке, а дальше уже начинала действовать лингвистическая магия.

Получилось то, что надо, и с должной торжественностью.

Гости говорили, что вот, мол, прибыл молодой человек, чтобы предложить свою руку юной девушке, чтоб обещать ей свою помощь на пути сквозь жизнь. Что он желает её мудрости и заботы, а взамен обещает все свои умения и поддержку в делах. Получившая наставления Акыля Моресна заверила, что девушке интересно это предложение, и она хочет взглянуть на жениха, побеседовать с ним.

Лишь после этого сын главы клана вышел вперёд. В одежде, которая была на нём, наверное, очень удобно скакать верхом, и джигитовать тоже. Акыль ещё раньше намекнул, что в принципе церемония знакомства иногда включает в себя разного рода испытания мужской удали, но, поскольку мы тамошних традиций не знаем, то решили вопрос похвальбы и всяких лихих состязаний вообще не поднимать.

Мне понравилось то, как уважительно и ласково сын Мэириман заговорил с Дашей. Конечно, отчасти следовало его поведение списать на церемониал, однако даже в обязательной игре чувствовалась привычка держаться с женщинами на равной ноге. Рыцарством его поведение можно было назвать с большой натяжкой, но это и хорошо. Рыцарство — оно хорошо в романах или в какой-то короткий конфетно-букетный период жизни, никак не соприкасающийся с бытом. В жизни же обычно мигом оборачивается своей некрасивой изнанкой.

А тут — обыденная, впитанная с младенчества привычка смотреть на женщину с настоящим уважением и неизменной заботой, высоко оценивать её суждения, в делах воспринимать как равную и достойную, а в быту беречь, как более слабую физически. Да, я рад увидеть, что подобное отношение (если оно не откровенная маска, но, впрочем, увидим) получит от мужа моя дочь. Вот только сам бы, пожалуй, не сдюжил так жить. Моресну я люблю, но… Но мне было бы очень трудно.

Теперь, когда жених с невестой вроде как начали знакомиться (что они уже знакомы и уже общались, никого не волновало, традиция есть традиция), полагалось оставить их в покое и угощать гостей. С этим у нас был полный порядок. Очнувшись от испуганного ступора, жена мигнула слугам, и в воздухе затанцевали огромные подносы. Неизвестно, каким чудом они удерживались на ладонях, да ещё с такой показной лёгкостью. Вот что значат профессиональные слуги. Гости тоже время от времени делали страшные глаза, когда перед ними словно бы сама собой принималась порхать какая-нибудь груженная закусками конструкция наподобие многоярусной вазы. Но брали, пробовали, благодарили. И не стеснялись. На столах, возникших у шатров, появились кувшины и кувшинчики напитков, все запотевшие, в меру охлаждённые — и сколько угодно бокалов.

Мэириман вежливо поинтересовалась у меня, не создали ли они нам проблем. Потом рассказала, что для новой четы уже начато строительство дома. Пока супруги смогут пожить в гостях у свекрови и прочей родни, но к весне, наверное, уже переберутся к себе.

— Вы начнёте строительство прямо осенью?

— Почему же нет? Но мы обычно живём в лёгких домах, которые нетрудно собрать за пару недель, если под рукой имеются все стройматериалы.

— Там бывает холодно. — Я махнул рукой в сторону, где за куполом самого большого шатра пряталась серо-синяя кромка дальнего северного леса. — Там зимой ложится снег, дом надо отапливать, иначе замёрзнешь.

— Конечно. Я знаю. У нас есть отличные лёгкие печки, которыми мы отапливаем шатры, кибитки, юрты. Их легко перевозить и легко ставить на новом месте.

— Моя дочь южанка. Ей нужен будет тёплый дом.

Глава клана покладисто покивала.

— Если у тебя есть сомнения, ты смог бы проследить за строительством. Ты хотел бы?

— Конечно.

— Кстати, вот ещё что… Ты не сообщил мне домашнее имя девушки. Скажешь, как её зовут в семье?

За годы жизни в чужом мире я научился ловить значимый внутренний смысл каждой фразы, и сейчас, поднапрягшись, сообразил — женщина выказала невестке немалое уважение, предположив, что у девочки уже два имени. Это ведь у кочевников — вполне себе маркер высокого положения.

Хорошо, раз так…

— Даша. Так я её зову.

— Даша. Очень хорошо. Надеюсь, они поладят.

— Надеюсь… Церемония сложная? Длинная?

— Всё в меру, как мне кажется. Боишься, что девочка устанет?

— Моя жена нервничает. Никогда не участвовала ни в каких обрядах, кроме собственной свадьбы.

— Как это так?

— У нас принято, чтоб всеми такими вещами занимались мужчины.

— Странно, почему? У мужчин и без того хватает забот.

— Ну, здесь так принято, — улыбнулся я, и мы разошлись.

Через пару минут, разгуливая с бокалом в руках, я столкнулся лицом к лицу с Аипери. Она заулыбалась мне и охотно согласилась выпить вместе. У неё всё было хорошо, её семейство почти не пострадало в ходе войны, а то, что случилось, в общем, было делом житейским. На празднике присутствовали двое её мужей и дочь. Они все в восторге от здешнего гостеприимства. Не хуже, чем у них принято!

— Надеюсь, ты не в обиде за плен?

— За что же мне быть в обиде? Ты со мной обращался достойным образом. Кому-то из ваших пленных на начальном этапе могло достаться, но как только мы поняли, что вы знаете правила, всё сразу должно было прекратиться. И наши тоже не жалуются. Они ж всё понимают, война есть война, всякое случается.

— Да, всё нормально. Скажи — ты возвращаешься в родной мир, или твоё семейство останется здесь?