— Откуда же мне знать? — дышать стало не просто легче, упоительно. Горло щекотал тонкий, едва уловимый мягкий аромат. Холодок, постоянно пробегавший по коже, скорее бодрил, чем пугал. — А тебе здесь нормально? Этой-то троице явно не по себе.

Шак и Рос, так и не завершившие преображения, могли послужить прототипами для оборотней в фильмах ужасов. Помнится, Кабан когда-то сильно напугал Женьку подобным видом. Сейчас казалось, будто случилось это очень давно — полсотни лет назад, как минимум. Жуткое, отталкивающее зрелище, от которого, впрочем, не выходило оторваться. Так во время похорон кого-то постороннего и неважного, куда пригласили скорее для массовки, чем потому, что к покойному имел хоть какое-то отношение, хочешь-не хочешь, а все равно смотришь на труп: взгляд будто сам находит и застывает.

У метаморфов были искаженные, деформированные человеческие лица с выдающимися вперед челюстями, полными клыков, удлинившиеся шеи, выпирающие в непривычных местах кости и жилы, клоки меха то тут, то там проступали на голой серо-розовой коже. Рос, похожий на небольшого медведя значительно больше, чем на росомаху, все еще держался на ногах, пытаясь сохранять грозный вид. Шак скулил, лежа на боку, и поджимал к животу облезлый хвост. Он уже сдался, собирался ответить на все вопросы некроманта, но пока еще немного опасался дружков.

Пес выглядел достойно — единственный из троицы в звериной форме, гордый, большой, пушистый, вызывающий сострадание. Женька любил больших собак и никому не позволил бы мучить их. Раз за разом ему приходилось одергивать себя и вспоминать, кем пес является на самом деле. Все равно было несладко. Алабай лежал у края крыши и скалился; подняться не пытался — то ли ударился слишком сильно, то ли ждал удобного для нападения случая.

— Мне тоже нехорошо, — прошептала Катя. Обернувшись к ней, Женька оценил и подрагивающие пальцы, и бледность. Померкли и ввалились глаза, под ними обозначились темные круги, и даже ярко-рыжие волосы будто выцвели. Губы казались синими, из обкушенной нижней сочилась темная кровь. — Всем метаморфам несладко, когда некроманты магичат. Они же возрожденные — навьи слуги, стражи смерти, а в нас жизни больше, чем во всех прочих сверхах.

Женька кивнул, хотя мог бы поспорить с подобным утверждением. Некроманты своей природы не скрывали, но, несмотря на это, относиться к ним, как к ходячим трупам, он вряд ли сумел бы. Особенно к некоторым из них: к таким, как Дарителла.

— Пойдем отсюда, а? — предложила-попросила Катя, жалостливо прибавив: — Пожалуйста.

И у Женьки не вышло отказать: слишком уж плохо она выглядела, слабея с каждой новой минутой. Потусторонний туман словно по капле вытягивал из нее жизнь.

— Пойдем, — сказал он, прекрасно понимая, что самым разумным было бы сидеть на месте под охраной «медуз», дождаться Некра, который точно знал, кого призвал, и обязательно поможет, раз уж явился спасать.

Встать на ноги он смог легко, вытянул вперед руку, ожидая коснуться невидимой стены, не пустившей к ним Роса, но не почувствовал ни малейшего сопротивления. Что-то хлопнуло — он не услышал, ощутил звук всем телом — и вокруг разлилось призрачное молоко.

— Ну вот. Ничего ведь страшного, — произнес Женька, неизвестно, кого подбадривая: Катю или себя.

Шаг. Еще… Приходилось идти по колено в вязкой жиже, с трудом переставляя ноги. «Медузы» не препятствовали им, отступили с дороги, колыхаясь где-то рядом, но оставаясь невидимыми.

— Ох…

Он успел подставить руку. Катя оперлась на нее и указала на темный лаз, как в пещере — таким в неестественном потустороннем тумане привиделась полуоткрытая дверь, ведущая на лестницу, а затем к люку и лифтам. Другой выход на крышу, не тот, через который втащили Женьку, но выбирать не приходилось.

«Наверняка, там пыльно, грязно и спрыгивать придется высоко», — подумал он. В его доме вход на чердак был именно таким: без приставной лестницы и не заберешься.

Однако, чего только не сделаешь, чтобы спасти цепляющуюся за тебя девицу и выбраться самому. Тем более, девицу, явившуюся на крышу спасать по сути совершенно неважного, постороннего парня, который когда-то оказал ей услугу. Импульсивное решение, даже глупое. Вот только Катя не знала о планах Некра и шла выручать Женьку, готовая столкнуться с тремя хищниками, превосходящими ее по силе. Мерзавцем нужно быть, чтобы не оценить подобного. Вот Женька и ценил.

Катя выпустила его руку и первой пошла вперед. Крыша в этом месте из прямой превращалась в двухскатную, но опасной не выглядела, поскольку на самом верху оставалась довольно широкая дорожка, огороженная веревочным ограждением. Оно тянулось на высоте пояса и выглядело достаточно крепким. Первым делом Женька ухватился именно за него.

Катя высоты не страшилась, шагала уверенно и не обращала внимания на огни внизу, смотря прямо перед собой. У Женьки сердце замирало: для хождения по крышам девушка выбрала лакированные красные туфельки с острыми мысами и тонкими высоченными шпильками. Белке было все равно, она, наверное, и на ходулях здесь прошла бы легко. Женька шел за ней, не выпуская веревки из рук и боясь глядеть вниз. Сорок третий этаж — пока долетишь, точно всю жизнь вспомнишь.

Позади что-то свистело и шипело, но голосов метаморфов и некроманта по-прежнему слышно не было. Так и подмывало обернуться, но слишком уж много сказок и мифов предостерегало от этого. Вдруг он нарушит какой-нибудь из неизвестных законов и превратится в соляной столб? Или «медузы» сожрут. Или туман поглотит, и придется блуждать в нем, как ежик в известном мультике. Вот только белая лошадь поджидать его будет вряд ли. Скорее, некто зубастый и вряд ли разумный, с кем ни словом не удастся перемолвиться на пороге смерти.

Шаг, другой, третий, четвертый… Катя дошла до двери и приоткрыла ее чуть шире, оглянулась, и Женьку прошиб холодный пот. Вовсе не оттого, что ее лицо исказилось. Не потому, что за плечом могло обнаружиться кровожадное чудище, а от понимания и одновременной невероятности случившегося. Как он мог забыть о подведшей некоторое время назад обуви? Конечно, ему было несколько не до нее, но все же… все же. Катя кинулась к нему, но не хрупкой девушке суметь вытянуть из пропасти парня, превосходящего ее в весе, будь она хоть дважды метаморфессой. Несомненно, не под силу подобное и маленькому рыжему зверьку.

Каблук окончательно поехал, с мгновение Женька еще держался за веревку, но та выскользнула из пальцев живой змейкой, натертой салом: чудо, что не куснула на прощание. Он проехал на боку