Проследив за направлением ее взгляда, он медленно пошевелился, потянулся, как большой холеный кот, и то, что вздымалось над его телом, стало еще больше, еще заметнее.

— Ты боишься прикоснуться ко мне? — не без лукавства спросил он.

— Нисколько! — запальчиво ответила она. — Но меня злит ваше поведение. Ваш тон.

Как ни странно, он пропустил мимо ушей этот взрыв и, словно подзадоривая ее, произнес:

— Тогда прикоснись ко мне… к нему. — Он кивнул на свой член. — Не бойся, эта штука не сделает тебе ничего плохого.

Раздраженная до предела его нахальной игривостью и тем, что он угадал ее сокровенное желание, она резко поднялась, села в постели и с вызовом процедила:

— Если вы так хотите…

После чего робко протянула руку и коснулась низа его живота, отчего торчащий к потолку орган дрогнул и, казалось, еще увеличился в размерах. Рейвен застыла перед ним в нерешительности.

— Вижу, вам нужно помочь, — заметил Келл, — я…

— Ничего не нужно! — отрезала она. — Я сама…

С решительным видом она приподнялась на постели и, встав на колени над лежащим Келлом, уперлась обеими ладонями ему в грудь, словно намереваясь заставить его проглотить свои насмешки.

Однако, как бы помимо воли, ее руки принялись гладить его гладкое мускулистое тело — могучую грудь, узкие бедра, плоский живот… добрались и до того, что было у него в самом низу живота.

Он напрягся, когда почувствовал там ее руку, но Рейвен не прекратила свои движения. Она хотела поступить с ним так, как поступил он с ней прошлой ночью. Впрочем, это не было актом мести с ее стороны: она знала, что ему нравится то, что она делает, доставляет наслаждение. И ей тоже.

Вспомнив что-то, она взяла бутылку бренди со стоявшего рядом с кроватью ночного столика, смочила пальцы руки, после чего продолжила свое дело. Дрожь, прошедшая по телу Келла, и легкий стон, исторгшийся из его груди, сказали, что ее усилия не пропадают даром.

— Вам нравится это? — осведомилась она, невольно подражая тону, которым он не так давно спрашивал у нее почти о том же самом.

— Ты же знаешь… — простонал он.

И она осмелела еще больше.

Уперев руки по обе стороны его бедер, она еще больше склонилась над ним, над его возбужденным до предела членом и дотронулась до него губами. Один раз, другой. Затем взяла его в рот, касаясь языком, зубами, ощущая привкус бренди вместе с непривычным для нее вкусом мужской плоти. Услышав его глубокий вздох и повторный стон, она с чувством, похожим на злорадство, сомкнула губы, ощущая себя, пусть на минуту, хозяйкой положения. Владычицей его тела и души.

Его бедра вздымались, сотрясались, он умоляюще пробормотал:

— Оставь, иначе я… прямо сейчас…

— Потерпите, — ответила она как врач больному. Как он недавно отвечал ей.

Ощущение победы переполняло ее. Она и сама была недалека от кульминации, но желание закрепить свое чувство превосходства над ним не оставляло ее. И она его не отпустила.

Отчаянно борясь за контроль над самим собой, Келл пробормотал:

— Тебе нужно, чтобы я слезно умолял тебя?

Она кивнула.

— Хорошо… Прошу пощады… Моя милая Рейвен… ты…

Она смилостивилась, подняла голову и с легкой насмешкой сказала:

— Ладно… раз вы настаиваете…

Однако, сама испытывая неодолимую потребность в завершении, она, не давая ему отдыха, выпрямилась. Сильно сжала его бедра своими коленями и потом, подвинувшись всем телом вперед, медленно опустилась, принимая в себя член.

— Черт… — проговорил он безнадежным тоном. — Я же… Я же взорвусь сейчас…

— Ничего, — утешила она, беря его руки в свои и накладывая их себе на грудь, на дрожащие от возбуждения соски. Она испытывала огромное удовлетворение от того, что находится наверху — в полном и в переносном смысле этого слова. Если немного напрячь воображение, то можно сказать, что это она сейчас совершает над ним нечто похожее на насилие. Насилие, в котором он сам принимает участие.

Теперь пришла очередь Рейвен издать стон: Келл сделал движение и еще плотнее вошел в ее лоно, заполнив его целиком. И немедленно роли начали меняться: она уже не чувствовала себя победоносной владычицей, сильной и волевой, но остро ощущала свою зависимость от него, от его желаний, движений. Ей хотелось одного — раствориться в блаженстве, в радости, которую он может и должен принести.

Протянув руку к ее волосам, запутавшись в них, он притянул ее лицо к своему, впился поцелуем в губы.

И вслед за этим наступила кульминация, их стоны слились, их души и тела унеслись в заоблачные выси.

Неподвижно лежали они на постели, пряди ее волос разметались по его лицу, и убрать их не было сил ни у него, ни у нее.

Медленно возвращались они из небытия, приходили в себя.

— Сумела я доставить удовольствие своему супругу? — прошептала она, слегка морщась от своей смелости.

Его тоже немного покоробил вопрос, но он ответил, улыбнувшись в ее волосы:

— Вполне.

Он освободился от тяжести ее тела, натянул одеяло. Теперь они лежали рядом: он обнял ее за плечи, она уткнулась головой ему в шею, закрыла глаза.

После долгого молчания он произнес расслабленным го-лоеом:

— Кстати, как зовут твоего воображаемого любовника?

— У него нет имени. Я называла его «пират», «флибустьер».

— А как он выглядит?

— Как пират. У него смуглое лицо… все тело. Темные глаза и такие же волосы.

— Значит, чем-то похож на меня? Я польщен. Спасибо.

— Он стал являться мне в сновидениях до того, как мы встретились с вами, Келл.

— Как жаль! — Он тихо рассмеялся. — Но знаешь, если бы ко мне во время сна стала являться возлюбленная, я предпочел бы, чтобы она была похожа на тебя. Пусть она будет с такими же синими глазами, нежным лицом, стройным горячим телом и высокой грудью… — Его голос, показалось ей, приобрел мечтательный оттенок. — И пускай она тоже знает, как радовать меня, как заставить мое тело петь, изнывать от желания и биться в радостной дрожи…

Он замолчал, словно понял вдруг, что бредит. Совсем другим тоном он спросил:

— С твоим пиратом ты делала все то же, что со мной?

— Не помню, — ответила она скованно. — Возможно. Знаю только, что была для него единственной женщиной на свете. Чувствовала себя такой.

— Что ж, этого, наверное, желает каждая женщина, — проговорил Келл. — Только чаще такое бывает лишь во сне.

— Возможно, — с горечью согласилась Рейвен.

Снова наступило молчание. Рейвен уже начала засыпать, когда услышала голос Келла.