— А ведь искры можно кому-то передать, — сказал он. — Себя не предлагаю, но…

— Искры магов, которые стерли магию, — произнес Ритто. — Ими нужно распорядиться с умом. Господин ди Кэррет, думаю, это для вас.

Никто не возразил. Преподаватели стояли полукругом, в центре которого вытянулись два одинаковых трупа. Ди Кэррет сидел на стуле на краю полукруга. Он горбился и совершенно не выглядел человеком, способным распорядиться с умом хоть чем-нибудь.

— Для меня? — откликнулся он. — О нет. Как вы заметили, я ни на что не гожусь. Огастен, забирайте искру себе. Я самоустраняюсь.

Воцарилась гробовая тишина. На ди Кэррета глядели со странной жалостью. Как… как на сломанную машину, верой и правдой прослужившую много лет. От сравнения, неожиданно пришедшего в голову, Анаис поежилась. Авторитеты, вспомнилось ей, не должны показывать слабость. Иначе…

Это напоминало некий мрачный ритуал. Ди Кэррет медленно, по-старчески шаркая ногами, подошел к устройству, нацелил на Ритто тонкую трубочку, заканчивающуюся иглой, и дернул за рычаг. На конце иглы что-то вспыхнуло. В полной тишине ди Кэррет прошаркал обратно и грузно опустился на стул.

Ритто моргнул, повел плечами. Вид у него сделался очень растерянный.

— Увы, не могу проверить, работает ли искра. Не захватил зеркало, — сказал он. Реликт фыркнул и что-то пробормотал себе под нос. На него не обратили внимания.

— Осталась вторая искра, — вдруг заметила госпожа Бринт, указывая на экран. Он по-прежнему голубовато светился.

— Вторая… — повторил Ми-Гирр, зачарованно глядя на прибор.

— Не вижу причин, почему бы не отдать ее тебе, — сказал ему Ритто. — Как самому сильному практику вероятностей. Господа, кто «за»? Учтите, вы тоже получите искры. Может быть, вам вернут ваши собственные. На вас решение не повлияет.

— Этому безумцу? Вы начинаете с дурацких кадровых решений, — проскрипел Реликт.

Ларс, стоявший рядом с Анаис в стороне у самого маячка, легонько толкнул ее в бок.

— Почему «кадровых» — они что, назначили Ритто ректором? — шепнул он.

— Похоже, — отозвалась Анаис. Смена власти прошла так буднично, что она даже не успела сообразить, что случилось. — Ну и правильно…

Отчего-то ей казалось, что, будь Ритто ректором с самого начала, вся история не зашла бы так далеко. Натан получил бы помощь в расследовании, его бы не стерли… а впрочем, что толку теперь гадать.

Тем временем споры улеглись. Никто, кроме Реликта, особо и не возражал. Наверное, Ми-Гирр действительно был одним из самых умелых магов в своей сфере. Анаис не знала — сейчас ей все до единого казались умелыми магами. Все, кроме нее.

Не успела игла прибора погаснуть, как Ми-Гирр схватился за зеркало. В следующий миг потолок превратился в бесконечное темное небо, а на его фоне полыхнул и рассыпался огненным дождем небольшой фейерверк. Затем перед Ритто материализовалось его надгробие. Ми-Гирр шутливо отсалютовал собравшимся. Он пытался скрыть торжествующую улыбку, но она рвалась наружу, приподнимала уголки губ и заставляла взгляд блаженно светиться.

— Он как наркоман, — шепнул Ларс.

— Не знаю. Никогда не общалась с наркоманами, — ответила Анаис. В чем-то она понимала преподавателя.

— Магию вернем позже, — предупредил Ритто. — А сейчас…

Он присел на корточки перед своим кладбищенским зеркалом, некоторое время пристально вглядывался в вероятности и не сразу выбрал нужную.

Один из Итанов открыл глаза. Смотрелось это жутко. Дыра в его лбу никуда не девалась. Анаис от неожиданности даже вздрогнула. Получается, Ритто не переписал вероятности, а просто… поднял покойника? Сделал умертвие?

— Как такое может быть? — спросила она у Ларса. — Он же убит…

— Может, ему просто мозг восстановили, — рассудительно ответил тот.

Ритто проделал что-то еще. Как-то одурманил Итана, потому что неприятель уже не кривился, не стрелял глазами по сторонам и не усмехался, реагируя на услышанные разговоры. Теперь лицо его ничего не выражало. Анаис смотрела на это со смешанными чувствами. Когда из человека делают куклу, перекраивая его под свои цели, это всегда жутко. Какими бы ни были цели — ответы на вопросы или…

— Кто вы, господин Мардар? — поинтересовался Ритто.

— Ваш куратор, — последовал безразличный ответ.

— Что значит «куратор»? Чей это «ваш»? Академии?

— Куратор. Покровитель Каррайе. Заступница Мейе. Моя задача — контролировать этот мир и постепенно сводить его магическую активность к минимуму.

Воцарилось молчание. Ритто и Ми-Гирр в замешательстве переглянулись. Потом Ми-Гирр уставился в свое ржавое магическое зеркало, похоже, пытаясь понять, не дали ли чары сбой. Потому что пока слова Итана весьма напоминали бред безумца.

— Вы утверждаете, что вы — заступница Мейе? — на всякий случай уточнил ди Кэррет.

Наверное, если бы Итан мог, он бы засмеялся. Но он лишь кивнул.

— Все это — один и тот же человек. Я. Сначала я был куратором Каррайе, ответственным за исполнение решений Межмирового совета. Затем, когда часть знаний этого мира была стерта, я стал Покровителем Каррайе. Создал еще одну версию себя — она получилась женской, я назвал ее заступницей Мейе. Старые воплощения отживали свой век и умирали. Я создавал новых и новых. Итан Мардар — довольно удачное воплощение. В моем лице это уже третий Итан Мардар. Чтобы постепенно разворачивать магический прогресс в другую сторону, нужно находиться среди тех, кто исследует магию и двигает ее вперед.

— То есть вы тормозили прогресс? Переписывали реальность, перекраивали наши открытия и разработки? Зачем? — спросил Ритто.

— Чтобы свести магию в вашем мире к нулю. Это невозможно сделать сразу. Пришлось бы переписывать слишком много.

— Зачем сводить ее к нулю?

— Так постановил Межмировой совет. Ваш мир приговорили к лишению магии.

Это было не наваждение, не сон и не галлюцинация. Итан действительно рассуждал об иных мирах и каком-то совете. Его слова можно было бы принять за бред, но он слишком хорошо подтверждал их действиями. Исчезновение магии бредом не было. У Анаис все еще звучали в ушах крики людей, в одночасье решивших, что магов следует убивать. А красный туман заволакивал помещение, и потолок, снова ставший низким и серым, тонул в багровой мгле.

— Так можно тянуть ответы до вечера, — недовольно сказал Ми-Гирр и выбрал что-то в своем зеркале. — Поведайте нам связную историю, господин Мардар. Начните с того, что такое Межмировой совет.

— Что ты с ним церемонишься, его давно следовало… — Лозерен сделал паузу, оглядываясь в поисках чего-нибудь, чем, наверное, собирался приложить Итана по голове. Но тот заговорил — еще бесцветнее и безвольнее, чем прежде.

— Межмировой совет — совет представителей каждого из двух десятков существующих миров. Он образовался, когда в одном из них, в Ба-Авере, обнаружили способ открывать порталы в параллельные слои бытия. Они во многом похожи. Во всех есть магия и есть технологии, различия только в устройстве биосферы, в проценте магов среди населения и в некоторых особенностях планет. Представителей тех форм жизни, которые слишком отличаются от людей, в совет не берут. Они живут сами по себе, у них с людьми нет точек пересечения. Но было одно отличие, которое выделяло ваш мир — кстати, он носил название Герравия. В нем все до единого были магами и могли проживать бесконечное количество жизней. Они умели расщеплять реальность на пучок отдельных и создавать сотни версий себя. И все версии существовали одновременно, проживали свои жизни в Герравии, иногда знали друг о друге, иногда нет. Каждый чем-то занимался. Что-то производил, потреблял ресурсы. Ресурсы Герравии заканчивались. А экономика нуждалась в рынках сбыта. Герравийцы заполонили все двадцать миров и вытеснили их изначальных обитателей из всех сфер существования. Аборигены не выдерживали конкуренции. У них была всего одна жизнь, чтобы освоить профессию, а герравийцы могли создавать все новые воплощения и совершенствоваться бесконечно. В какой-то момент Герравия стала монополистом. Культура ее народов вытеснила культуру каждого из двадцати миров, новые фабрики и заводы принадлежали герравийцам, их товары вытеснили местную продукцию. Остальным мирам было нечего противопоставить. Но они не хотели превращаться в придатки Герравии. Тогда они нашли нескольких герравийских магов, которые перешли на их сторону. Началась трансформация. Труднее всего было обрезать возможность разделять одну реальность на пучок похожих. Но когда герравийцы лишились ее, все пошло как по маслу. Они думали, что прогресс идет вперед, но я постепенно откатывал его назад. Пользовался тем же умением с пучками реальности. Иногда приходилось вручную подчищать следы, кое-где оставались артефакты стертого прошлого, более насыщенного магией, чем новое будущее, которое я проектировал. Так появились легенды о Наследии и его артефактах. Вся прихожая завалена этими артефактами, иногда приходилось изымать их по одному…