– Именно пальцем я к тебе и прикоснусь, только смотря каким,и вообще, Чупа, не заводи меня – ты же знаешь, как красиво я могу тебя убить.Ни в жизнь никто не догадается, что это я. Если я тебя грохну, то на твое местовстанет Гарик. Надеюсь, что он окажется посговорчивее. Думаешь, я тебя неузнал, когда увидел вместе с Фомой? Я тебя сразу узнал! Ты поломойка!

– Кто?

– Один раз я приехал к товарищу в гости. На зоне вместесидели. Это было в Хабаровске. Мы сняли номер в «Интуристе» и стали гудеть. Явидел тебя, как ты мыла в этой гостинице туалет. Ты тогда была еще совсемсоплей.

В твоих руках был квоч. Кто бы мог подумать, что из тойободранки вырастет такая изысканная дама. Помнишь, я ущипнул тебя за твоюкостлявую задницу и громко засмеялся. Так это был я. Я очень долго вспоминал,где мог тебя раньше видеть, и наконец вспомнил. Ты – поломойка, убиравшаяпарашу в туалетах. Я сказал это Фоме, но он мне не поверил. Но уж мы-то с тобойзнаем, что я сказал правду! Для меня ты всегда будешь уборщицей! Это для нихвсех ты королева, а для меня ты – поломойка!

– Можно подумать, на твоей шее всегда висела золотая цепьтолщиной в палец и ты всегда катался на джипе! Все мы с чего-то начинали, покашли к деньгам. Откуда мне знать, может, ты на зоне был петухом.

– Что ты сказала, сучка?! – рассвирепел Бык.

– Что слышал! – Я взяла вазу из чешского стекла и разбила остену. Затем схватила осколок и полоснула Быка по шее.

Он отскочил и стал отступать.

– Больно? Пошел вон отсюда, скот! Я всегда умела за себяпостоять. Мне было шестнадцать лет, когда я мыла полы в «Интуристе». Помнишь,что я сделала, когда ты ущипнул меня за попку?! Я дала тебе классную пощечину ивызвала охрану. Тебе сделали предупреждение и хотели выселить из гостиницы заприставание к несовершеннолетним! После этого ты заткнулся и перестал смотретьв мою сторону. Я всегда умела за себя постоять!!! Точно такую же вазу я разбилао голову своего отчима, когда он хотел меня изнасиловать!!! А ты всегда былпетухом и всегда им останешься!!! – разошлась я, держа в руках окровавленныйосколок и смахивая слезы.

Бык ошалело смотрел на меня. На его шее красовался глубокийпорез, из которого сочилась кровь.

– Ну что ж, сука, я не хотел, ты сама выпросила!!!

Он достал пистолет и направил на меня. Перед глазами засчитаные секунды пронеслась вся моя жизнь. То, что Бык меня убьет, не вызывалосомнения. Мне вдруг стало чертовски жаль себя, захотелось подойти к зеркалу и,как маленькую, погладить себя по голове. Ну почему, почему я не родилась внормальной семье? Наверное, все могло бы тогда сложиться по-другому… Наверное,здорово родиться в такой семье и никогда не драить туалет хлоркой… Я посмотрелана Быка, смахнула слезу и тихо сказала:

– Стреляй, только не тяни…

– Нет, Чупа, для такой суки, как ты, это будет слишкомлегкая смерть. Сначала я хочу тебя трахнуть.

– Трахнуть ты сможешь меня только мертвой! – усмехнулась я.– Запомни: я никогда не боялась оружия. Поэтому можешь не пугать меняпистолетом. Если хочешь, стреляй, а нет – так убери пушку.

Бык размахнулся и изо всех сил ударил меня рукояткойпистолета. Я упала на пол. Бык склонился надо мной и рванул трусики вниз. Я нерастерялась и укусила его за рану на шее. Он заорал, дернулся и приставилпистолет к моему виску.

– Давай, сука, до встречи в аду, – прошипел Бык и снялпистолет с предохранителя.

Неожиданно раздался какой-то глухой щелчок, и тело Быкаобрушилось на меня, из его уха текла кровь.

Подняв голову, я увидела бледную Юльку. В одной руке онадержала пистолет, а другой вытирала платком набежавшие слезы. Я скинула Быка иприподнялась.

– Я убила его? – шепотом спросила Юлька.

– Убила. А что ты ревешь-то?

– Я никогда раньше никого не убивала. С тобой все в порядке?

– В порядке.

Откинув Быка в сторону, я встала с пола. Затем взяладомашний халат и бросилась к Юльке. Мы обнялись и громко зарыдали.

– А ведь я могла опоздать… – смахнула слезу Юлька.

– Могла… Ерунда, главное – ты успела. Спасибо тебе.

– Всегда рада. Приходите еще, – улыбнулась Юлька.

Я подошла к мертвому Быку и пнула его ногой.

– Знаешь, я всегда знала, что Бык меня недолюбливает, но яне думала, что тогда в гостинице был он.

– В какой гостинице?

– В шестнадцать лет я мыла в «Интуристе» полы. Один придурокущипнул меня за задницу. Я не знала, что это был Бык. Прошло столько лет, а онменя узнал и обозвал поломойкой. Я не хотела, чтобы кто-то знал о моем прошлом.

– Ерунда, тебе нечего стыдиться. В шестнадцать лет я тожемыла полы в заводской столовой, а сейчас вспоминаю об этом с улыбкой на лице.Если бы я сейчас встретила кого-нибудь из заводчан, которые упорно не хотеливытирать ноги о чистую тряпку, то, наверное, просто пожалела бы их, и все.Главное не то, что было с нами раньше, а то, что мы представляем собой сейчас.От прошлого никогда не надо убегать. Земля круглая, поэтому прошлое будетпостоянно догонять, и еще не раз придется столкнуться с ним лицом к лицу.

Я взяла бутылку виски, разлила ее ровно на две добротныепорции и протянула бокал Юльке. Затем села на пол рядом с телом Быка ипринялась жадно пить. Мне стало легче, и я, посмотрев на Юльку, тихо сказала:

– В шестнадцать лет на меня полез отчим. Он хотел меняизнасиловать. Я, конечно, не играла в то время в куклы, но до этого никогда невидела голого мужчину. Я толкнула его, а он был пьян. Отчим упал на железныйштырь и умер. Этот штырь пронзил его голову. Она словно наделась на крючок. Явызвала милицию и сказала, что он был пьян и так неудачно упал. Один следакпытался меня подозревать, но ничего не смог доказать. Это было очень давно, новсе равно часто всплывает в моей памяти…

– Знаешь, если бы у меня был такой отчим, я бы его тожеубила.

Допив виски, я посмотрела на Юльку и удивленно спросила:

– Послушай, а ты как здесь очутилась? Тебя же Гарик должензавтра из больницы забрать?

– Я не могла ждать до завтра. Меня, наверное, будет теперьвсю жизнь трясти от больницы. Уж больно много я в ней належалась.

– Ты появилась в самый удачный момент, – улыбнулась я.